Здесь кроется обычная ошибка философов, литераторов, поэтов. Свои чувства и домыслы они нередко отождествляют с чувствами «всего человечества». Л. Н. Толстой считал, что «непротивление злу» спасает людей от множества бед. Быть может, это спасало Толстого. Но эта идея была абсолютно чуждой людям. В русском народе Гончаров увидел Обломовых. Быть может, обломовщина была характерна для писателя, но она отнюдь не характеризовала русский народ.
«Деньги. Любовь. Неудачи»

«Подвиг»

НАВЕРХ

100 главных русских книг XXI века

В составлении рейтинга приняли участие:

Василий Авченко, писатель • Иван Аксёнов, издатель (Common Place), редактор сайта «Горький» • Максим Амелин, поэт, переводчик, издатель («ОГИ») • Любовь Аркус, киновед, режиссёр, основатель журнала «Сеанс» и фонда «Антон тут рядом» • Андрей Аствацатуров, филолог, писатель, директор Музея В. В. Набокова (Санкт-Петербург) • Варвара Бабицкая, критик, переводчица, редактор проекта «Полка» • Ольга Балла, критик, литературовед • Полина Барскова, поэт, писатель, литературовед, историк • Лиза Биргер, критик • Арина Бойко, писательница, редактор журнала «Незнание» • Дмитрий Быков, поэт, писатель, журналист • Андрей Василевский, поэт, главный редактор журнала «Новый мир» • Оксана Васякина, поэтесса, критик • Евгения Вежлян, филолог, критик, доцент РГГУ • Михаил Велижев, историк, филолог, профессор НИУ ВШЭ • Александр Вершинин, генеральный директор Российской национальной библиотеки • Михаил Визель, критик, переводчик, шеф-редактор портала «Год литературы» • Евгения Власенко, критик • Евгений Водолазкин, писатель, литературовед • Юля Вронская, куратор литературной премии «Ясная Поляна» • Мария Галина, поэт, писатель • Сергей Гандлевский, поэт • Алиса Ганиева, писательница • Стефано Гардзонио, филолог • Александр Генис, писатель, журналист, ведущий радио «Свобода» • Линор Горалик, поэтесса, писательница, главный редактор сайта PostPost • Александр Горбачёв, критик • Алла Горбунова, поэт, писатель • Игорь Гулин, критик • Саша Гусева, писательница, редактор журнала «Незнание» • Лев Данилкин, писатель, критик • Дмитрий Данилов, писатель, драматург • Филипп Дзядко, филолог, главный редактор проекта Arzamas • Александр Долинин, филолог, почётный профессор Университета Висконсина в Мэдисоне (США) • Никита Елисеев, филолог, критик, библиограф Российской национальной библиотеки (Санкт-Петербург) • Евгений Ермолин, критик • Анастасия Завозова, переводчица, главный редактор платформы Storytel • Дмитрий Захаров, писатель • Дмитрий Иванов, литературовед, главный редактор сайта «Горький» • Наталья Иванова, критик, литературовед, заместительница главного редактора журнала «Знамя» • Шамиль Идиатуллин, писатель • Николай Картозия, журналист, режиссёр, генеральный директор телеканала «Пятница» • Игорь Кириенков, критик • Маруся Климова, писательница, переводчица • Алексей Конаков, критик, литературовед • Сергей Костырко, писатель, критик, редактор журнала «Новый мир», куратор проекта «Журнальный зал» • Михаил Котомин, издатель (Ad Marginem) • Ирина Кравцова, издатель (Издательство Ивана Лимбаха) • Максим Кронгауз, лингвист, профессор РГГУ • Сергей Кузнецов, писатель • Дмитрий Кузьмин, поэт, переводчик, издатель («АРГО-Риск», Literature Without Borders), главный редактор журнала «Воздух» • Валентин Курбатов, литературовед, критик, прозаик • Андрей Лазарчук, писатель • Денис Ларионов, поэт, критик, литературовед, преподаватель РГГУ, редактор «Художественной серии» («Новое литературное обозрение») • Мария Лебедева, критик • Сергей Лебеденко, критик • Вадим Левенталь, писатель, издатель, ответственный секретарь премии «Национальный бестселлер» • Андрей Левкин, писатель, эссеист • Ян Левченко, филолог, культуролог, киновед, профессор НИУ ВШЭ • Роман Лейбов, литературовед, профессор Тартуского университета (Эстония) • Олег Лекманов, литературовед, профессор НИУ ВШЭ • Евгений Лесин, поэт, критик, ответственный редактор газеты «НГ-ExLibris» • Марк Липовецкий, литературовед, профессор Колумбийского университета (США) • Евгения Лисицына, критик • Кирилл Маевский, арт-директор Центра современной культуры «Смена» (Казань), программный директор книжного фестиваля «Смена» • Мария Майофис, литературовед, доцент НИУ ВШЭ • Максим Мамлыга, критик, обозреватель • Александр Марков, филолог, переводчик, культуролог, профессор РГГУ • Шаши Мартынова, переводчица, издательница (DodoPress), создательница сети книжных магазинов «Додо» • Ирина Машинская, поэтесса, главный редактор журнала «Стороны света» • Константин Мильчин, критик, шеф-редактор проекта Storytel • Егор Михайлов, критик, редактор сайта «Афиша Daily» • Глеб Морев, филолог, редактор отдела литературы сайта Colta • Катя Морозова, главный редактор журнала «Носорог» • Иван Напреенко, критик, социолог, музыкант, художник, редактор сайта «Горький» • Андрей Немзер, критик, литературовед, профессор НИУ ВШЭ • Мария Нестеренко, критик, редактор, куратор книжных серий (Common Place, «Новое литературное обозрение») • Лев Оборин, поэт, критик, редактор проекта «Полка» • Сергей Оробий, критик, литературовед, доцент Благовещенского государственного педагогического университета • Максим Осипов, писатель • Михаил Павловец, литературовед, профессор НИУ ВШЭ • Екатерина Писарева, критик, главный редактор портала MyBook • Юлия Подлубнова, поэтесса, критик • Николай Подосокорский, литературовед • Алексей Поляринов, писатель, эссеист, переводчик • Валерия Пустовая, критик, писательница • Дмитрий Ренанский, театровед, музыкальный критик, редактор отдела театра сайта Colta • Андрей Рубанов, писатель, сценарист • Полина Рыжова, сценаристка, редактор проекта «Полка», редактор издательства Individuum • Феликс Сандалов, главный редактор издательства Individuum • Юрий Сапрыкин, журналист, культуролог, руководитель проекта «Полка» • Станислав Секретов, критик • София Синицкая, писательница, литературовед • Александр Скидан, поэт, критик • Станислав Снытко, писатель • Николай Солодников, журналист • Виктор Сонькин, переводчик, филолог, преподаватель МГУ • Владимир Сорокин, писатель • Мария Степанова, поэтесса, писательница, эссеистка, главный редактор сайта Colta • Марина Степнова, писательница, профессор НИУ ВШЭ • Максим Сурков, директор книжного магазина «Циолковский» • Владислав Толстов, критик • Татьяна Трофимова, филолог, преподавательница ВШЭ-РЭШ • Георгий Урушадзе, генеральный директор премии «Большая книга» • Артём Фаустов, создатель книжного магазина «Все свободны» • Лиза Хейден-Эспеншейд, переводчица русской литературы • Наталья Черных, поэтесса, писательница • Игорь Шайтанов, литературовед, критик, профессор РГГУ, главный редактор журнала «Вопросы литературы» • Алла Шлыкова, ведущий редактор «Редакции Елены Шубиной» • Елена Шубина, литературовед, издательница («Редакция Елены Шубиной»/«АСТ») • Николай Эппле, филолог, переводчик, журналист • Михаил Эпштейн, литературовед, философ, критик, профессор университета Эмори (США) • Галина Юзефович, критик • Юлия Яковлева, писательница, критик

Морис Дрюон – все книги, биография, отзывы, цитаты

Морис Дрюон — французский писатель, бывший министр культуры Франции (1973-1974 гг.), почетный член Французской академии, один из самых титулованных авторов, получивших высшие государственные награды Франции, Англии, Бельгии, Италии, СССР и других стран за культурную и просветительскую деятельность. Морис Дрюон написал популярные циклы книг, среди которых серия исторических романов «Проклятые короли», трилогия «Сильные мира сего» и другие знаковые произведения.

Биография Мориса Дрюона

Морис Дрюон родился в Париже в 1918 г. в семье актера Лазаря Кесселя. Родственники Дрюона по отцовской линии — выходцы из известной в Оренбурге купеческой семьи, покинувшей Россию в 1908 г. и перебравшейся в Ниццу. Отец Дрюона так не признал своего сына, родившегося от его внебрачной связи с Леониллой Самуэль, внучатой племянницей французского поэта и изобретателя Шарля Кро. В 21 год отец Мориса покончил жизнь самоубийством, а фамилию Дрюон будущий писатель получил от своего отчима, нотариуса Рене Дрюона.

В книге «Заря приходит из небесных глубин» Дрюон провел обширное исследование биографии своей семьи, из которого выяснилось, что в роду Дрюонов встречались выходцы из Лангедока, Франции, Бразилии и России, представители самых разных социальных слоев, упоминаются даже имена Гюстава Доре и Жан-Жака Руссо. Кто-то был родственником или близким другом семьи.

Начальное образование Морис Дрюон получил в частном лицее Мишле, изучал журналистику в École Libre des Sciences Politiques. Перед началом Второй мировой войны окончил военную академию верховой езды Le Cadre Noir в Сомюре, которая была основана еще Людовиком XV и по сей день считается одной из самых престижных школ верховой езды в мире.

Морис Дрюон участвовал в боях в Луаре, был участником французского Сопротивления, в 1942 г. перебрался в Лондон и присоединился к движению Шарля де Голля «Свободная Франция».

Книги Мориса Дрюона

Писательская биография Мориса Дрюона столь же богата, как и история его семьи. Дрюон начал публиковаться с 18 лет, писал книжные рецензии и короткие рассказы в литературный журнал. Во время войны был военным корреспондентом. В 1943 г. вместе со своим дядей Жозефом Кесселем написал «Песню партизан», ставшую негласным гимном Французского сопротивления. А в 1946 г. написал повесть «Последняя бригада», где попытался описать состояние французской нации, осознавшей, что страна капитулировала перед нацистским режимом.

С 1948 по 1951 г. Морис Дрюон выпустил трилогию «Сильные мира сего», историю нравственной и политической деградации правящей элиты в период между Первой и Второй мировыми войнами. За первую книгу цикла получил высшую литературную награду Франции — Гонкуровскую премию. Книги по порядку выхода: «Сильные мира сего» (1948 г.), «Крушение столпов» (1950 г.), «Свидание в аду» (1951 г.).

Об авторе заговорили по всему миру, когда вышли первые книги семитомного цикла «Проклятые короли», созданию которого Морис Дрюон посвятил 20 лет. В центре сюжета – династия Капетингов от эпохи Филиппа IV Красивого до Иоанна Второго, прозванного Добрым.

«Проклятие на ваш род до тринадцатого колена!» — бросает из пламени костра магистр ордена тамплиеров Жак де Моле, и с этого начинается череда дворцовых интриг, внезапных войн, династических революций, кровавых войн и скоротечных смен королей на французском престоле.

Миллионные тиражи, десятки переизданий, лучшие книги цикла входят в список рекомендованной к прочтению литературы. Особенной популярностью писатель пользовался в СССР.

«Мориса Дрюона недаром любили в России. Помните, во времена книжного дефицита, когда популярные книжки можно было приобрести за сданную макулатуру, лидером этого «натурального обмена» был именно Морис Дрюон», — пишет литературный критик Павел Басинский.

Список книг цикла «Проклятые короли» по порядку: «Железный король» (1955 г.) об эпохе Филиппа IV Красивого. «Узница Шато-Гайара» (1955 г.) и «Яд и корона» (1956 г.) о правлении Людовика X, получившего прозвище Сварливый; «Негоже лилиям прясть» (1957 г.) о королеве Клеменции, вдове Людовика X, всеобщей убежденности — женщина не может править; «Французская волчица» (1959 г.) о дочери Филиппа Красивого Изабелле, ставшей женой короля Англии Эдуарда II и решившей свергнуть своего супруга с трона; «Лилия и лев» (1960 г.) об Эдуарде III, следующем короле Англии, заявившем права на французский престол, что послужило началом Столетней войны. «Когда король губит Францию» (1977 г.) — финальная часть цикла, в которой Дрюон размышляет, что грозит государству, если у руля неумелый и неуемный лидер.

Цикл «Проклятые короли» был дважды экранизирован — в 1972 и в 2005 гг. В одном из своих интервью писатель Джордж Р.Р. Мартин назвал произведения Дрюона своим главным источником вдохновения при написании «Игры престолов».

Общественная деятельность

Морис Дрюон написал больше 50 романов, поэм и пьес. В период 1973-1974 гг. занимал пост министра культуры Франции, был президентом Ассоциации лауреатов Гонкуровской премии и депутатом Европейской парламентской ассамблеи.

Морис Дрюон скончался в апреле 2009 г., не дожив несколько дней до 91-летия.

«Больше года мы живем в ощущении легкого апокалипсиса» | Статьи

Ковидные реалии напоминают лихие 1990-е; новая экранизация «Дозоров» возможна, но без сценариста Лукьяненко; скепсис недовольных понятен, но съемки игрового фильма в космосе — это здорово. Самый популярный российский фантаст выпустил новый роман — sci-fi-детектив «Семь дней до Мегиддо» о Москве недалекого будущего, где стали явью все наши страхи, однако жизнь продолжается. «Известия» поговорили с Сергеем Лукьяненко о героях-одиночках, юбилее мультфильма «Тайна третьей планеты» и о том, почему финальную книгу о Дозорах так сложно закончить.

— В книге «Семь дней до Мегиддо» отразились ваши наблюдения, как мир адаптировался к постковидным реалиям?

— В какой-то мере. Уже больше года мы все живем в ощущении легкого апокалипсиса, но стараемся адаптироваться. Мне это напомнило, как ни странно, 1990-е годы. Рушится привычный мир, в одночасье исчезает страна, всё стремительно меняется, ничего не понятно — а люди как-то живут. И мне подумалось, что, какой бы апокалипсис ни произошел — страшная болезнь, нашествие инопланетян, — на этом фоне сохранится обычная человеческая жизнь. Об этом и стал писать.

— В конце книги, как обычно у вас, проставлены даты написания — январь-февраль 2021-го. Получается, роман был написан так же, как и читается, залпом?

— Абсолютно точно. Я сел писать, по-моему, 5 января, сразу после новогодних праздников. Решил наконец закончить последний «дозорный» роман. Открыл файл, посмотрел и понял: сейчас его писать не хочу. А хочу сделать что-то совершенно новое. И засел за новую книгу, которая и стала называться «Семь дней до Мегиддо». Я долго мучился с названием — перебрал один, другой, третий варианты, но в итоге остановился на этом. Но сам роман писался залпом — практически по одной главе в день. Фактически 30 глав я одолел за полтора месяца.

Фото: vk.com/izdatelstvoast

— Сразу тогда уточню про книгу «Вечный Дозор», финальную часть саги об Антоне Городецком. Всё в порядке? Она в силе, но просто отложена?

— Временно отложена, но я буду над ней работать в этом году. И, дай Бог, закончу. Дело в том, что после «Семи дней…» я написал уже второй роман этого цикла об Измененных. И тоже где-то за два месяца. Он называется «Три дня Индиго». А сейчас я работаю над третьим романом, заключительным — «Месяц за Рубиконом». Эту законченную трилогию я хочу выпустить полностью в этом году.

Авторы часто пишут неспешно. Сколько уже лет мы ждем продолжения «Игры престолов» Джорджа Мартина! Но читатели достаточно справедливо обижаются на большие интервалы: «Вот уже год прошел, два — я и забыл, о чем шла речь». Их можно понять. Когда история быстро рассказывается до конца — это, конечно, лучше.

Тем более трилогия про Измененных, можно сказать, пишется сама. И мне это нравится. Значит, текст живой. В общем, первая книга уже вышла, вторая точно появится в этом году. Третья — или, надеюсь, перед Новым годом, или, если не получится, в январе. Во всяком случае, готова она будет осенью.

— Соответственно, сразу после третьей книги дойдет очередь и до «Дозора»?

— Да, наверное, с этого месяца я уже начну работать над «Вечным Дозором». На самом деле книга на четверть уже написана. Если всё пойдет нормально, не будет никаких форс-мажорных ситуаций и творческих кризисов — а я постараюсь, чтобы их не было, — то закончу ее в этом году. К ноябрю-декабрю, но закончу. А выйдет она, наверное, в мае. Вряд ли ее будут долго мариновать.

Так что для меня 2021-й — достаточно урожайный год. «Семь дней до Мегиддо» — это уже третья книжка с начала января. Потом выйдет как минимум одна, максимум — две. Честно говоря, издатели хватаются за голову. Говорят, что выпускать пять книг в год — это тяжело. Одна книжка как бы садится на другую, и они мешают друг другу продаваться. Но, мне кажется, я давно не работал плодотворно, и надо немножко перенасытить рынок. Показать, что я продолжаю писать, а не занимаюсь только сценариями или чем-то подобным.

— Что происходит с экранизациями? Известно, что проданы права на зомби-цикл «Кваzи». И с новой адаптацией «Дозоров» есть какие-то подвижки.

Кадр из фильма «Ночной Дозор»

Фото: kinopoisk.ru

— Что касается «Кваzи», то права у немецкого продюсера, и процесс идет. По моей последней информации, фильм снимут в России, но ориентирован он будет в первую очередь на западный рынок. Я надеюсь, что всё сложится.

По «Дозорам» — да, есть определенные планы, есть движение, но ничего конкретного пока сказать не могу. Есть опцион (который, надеюсь, скоро завершится полноценным процессом покупки) и на новый роман «Семь дней до Мегиддо». И я этому очень рад. На мой взгляд, книжка идеально подходит для экранизации. Может получиться очень хороший сериал, с большим потенциалом и на нашем рынке, и за рубежом.

— Вы участвуете как сценарист в этих проектах?

— Скорее как консультант. Я очень долго занимался сценаристикой, и мне это в конце концов надоело. Работаешь, стараешься, тебя хвалят, хлопают по плечу, а потом в какой-то момент говорят: всё, что уже одобрено несколько раз, надо переделать. В этом мало собственно творчества. Да и уродовать свое детище очень трудно. Пусть это теперь делает кто-то другой. (Смеется.)

Кроме того, из-за сценарной работы я крайне неактивно работал в книжном направлении. У меня выходила примерно книжка в год. А это на самом деле не моя продуктивность — что я и демонстрирую в этом году. (Смеется.) Я предпочту писать по три-четыре романа, пока они пишутся, чем писать по 20 серий, которые никто не увидит.

«Оплот новой цивилизации захотелось поместить в Министерство культуры»

— Вернемся тогда к новому роману. Постапокалипсис — жанр очень популярный, но для вас новый. Сложно было найти необычный заход?

— Действительно, раньше я не то чтобы часто работал в жанре постапокалипсиса. Конечно, был цикл про зомби — романы «Кваzи» и «Кайноzой», но он со своей спецификой. А здесь я решил поступить так: сознательно собрал все элементы жанра, которые существуют, но попытался рассказать историю совершенно по-новому, как никто не делал. Открою маленькую тайну: действие в цикле очень активно развивается. Если в первой книге герои почти не покидают пределов Садового кольца, то во второй их ждут более далекие путешествия. А в третьей — совсем уж далекие (не буду спойлерить). Иными словами, от локальных событий цикл перейдет к глобальным приключениям.

— Не могу не спросить. Одна из главных локаций первой книги — Гнездо инопланетян — неожиданно расположилась в здании Министерства культуры. Почему там?

— Хочется ответить словами из фильма «День выборов»: «Ради того всё и писалось». (Смеется.) Я еще в самом начале работы поселил Гнездо в Министерстве культуры. В самом здании бывать, конечно, приходилось, но адрес не запомнился — маршруты, район я стал проверять потом. И только в тот момент оценил весь юмор ситуации. Это же Малый Гнездниковский переулок! А рядом — жилой комплекс «Гнездо»! (Смеется.) Вообще, мне нравятся такие совпадения — когда вымысел так внезапно проникает в жизнь.

Фото: ИЗВЕСТИЯ/Константин Кокошкин

А почему именно Минкульт — культура у нас становится очень своеобразной, есть ощущение если не апокалипсиса, то какого-то разрушения устоев. Поэтому оплот новой цивилизации захотелось поместить именно туда. К тому же там интересные помещения и большой простор для фантазии. Я с огромным удовольствием придумывал какие-то детали интерьера. Мне очень нравится, когда в сцене первого боя со стены падает портрет Мусоргского, и композитор хмуро взирает на происходящее: «Мол, я и не такое повидал». (Смеется.)

— Что обращает на себя внимание в книге — насколько же разобщено человечество. Как мы уже понимаем, в жизни, вопреки сценариям голливудских фильмов-катастроф, пандемия не помирила планету. А что будет у вас в следующих книгах цикла — окажутся ли люди способны на коллективные действия?

— Сложный вопрос. Дело в том, что я задумал этот цикл как молодежную историю — и поэтому индивидуалистскую. Вообще, это характерно для российской фантастики — один герой в фокусе. Герой-одиночка, спасающий мир и себя. Мне такой персонаж лично очень нравится, он не совсем типичный, поскольку всё время подчеркивает: я в стороне от глобальных процессов, я хочу отвечать за себя и за тех, кого люблю, но не более. Конечно, жизнь заставляет его принимать серьезные решения и брать на себя всё большую ответственность, но изначально его позиция именно такова. Кроме того, он просто не в курсе, что происходит в большом мире. Там, может быть, и есть какие-то коллективные усилия.

«Сами Стругацкие в конце концов перестали верить в свой мир»

— Недавно у вас вышел роман «Предел», продолжение космического цикла об элитном содружестве цивилизаций — что-то вроде «Большой семерки», но в будущем. Грубо говоря, в этой серии как бы воспроизводится современная внешнеполитическая реальность, но в межгалактическом масштабе. А можно ли в наши дни придумать реалистичный, но при этом более благополучный образ будущего?

— На самом деле в цикле «Порог»/«Предел», наверное, самый оптимистичный взгляд на будущее Земли, который у меня был. Если разбираться, это ведь очень хороший мир. Да, границы между странами еще не окончательно стерты, есть какие-то противоречия, но в целом это очень дружелюбная реальность, без войн и значительных конфликтов. А вокруг него раскинулась довольно жестокая Вселенная. И для меня эти книги — в первую очередь попытка исследовать природу агрессии и войны: почему мы воюем, почему убиваем друг друга и есть ли выход из этого круга. Совсем же бесконфликтный мир — каким был Мир Полудня братьев Стругацких — конечно, прекрасен, но в него не очень верится. По-моему, сами Стругацкие в конце концов перестали в него верить.

Писатели Аркадий и Борис Стругацкие

Фото: ТАСС

— А нет ли у вас ностальгии по тому светлому будущему — коммунизму, ставшему реальностью, — из книг Кира Булычева и Стругацких?

— Ностальгия, конечно же, есть. Мир, описанный в книгах Булычева и Стругацких, был красивым, добрым, и в нем хотелось жить. Скажу честно: я в него искренне верил до тех пор, пока сами авторы — и Булычев, и Стругацкие — от своих миров не отреклись и не стали проклинать коммунизм. Точнее, даже так: я не могу сказать, что перестал совсем верить в идеальное общество. А вот нашим писателям-фантастам — да, верить перестал. Теперь я верю только в свои миры. (Смеется.) Пускай они и не такие красивые, как мир Полудня или мир, где жила Алиса Селезнева.

— Вы уже понимаете, как закончите этот цикл — «Порог»/«Предел»? Возможен ли там позитивный финал?

— Третья книга точно будет — цикл изначально задумывался как трилогия, — но пока я даже не знаю названия. Может быть, «Пробой» — ну, что-то на «п» точно. (Смеется.) И я еще не знаю, как всё закончится. Этот мир еще открытый, незавершенный для меня самого. Вот в цикле про Измененных я финал уже знаю. И в ненаписанной пока «дозорной» книге я полностью знаю всю историю. Именно это, наверное, немного меня тормозит: писать книгу, которую уже написал мысленно в голове, сложно. Так что насчет цикла «Порог»/«Предел» я еще думаю.

— В этом году — 40 лет мультфильму «Тайна третьей планеты». Вы помните, когда посмотрели его впервые?

— Я посмотрел его еще в детстве в кинотеатре. И остался в полном восторге. Как любой ребенок, который обожает фантастику (а я обожал ее с раннего детства), я мечтал о фантастическом кино. И вот когда у нас сняли настоящий, полнометражный, фантастический… Да еще по Киру Булычеву! Конечно, это был восторг. Фильм смотрелся и пересматривался многократно. Более того: когда «Тайна третьей планеты» уже сошла с экранов, находились энтузиасты, которые отслеживали сеансы в маленьких кинотеатрах на окраине и ездили туда, чтобы посмотреть ее еще раз.

Да, сегодня можно говорить: как-то наивно, как-то просто нарисовано. Но в ту пору, когда вышла «Тайна третьей планеты», мы были не слишком избалованы полнометражной фантастической анимацией. Так что претензия могла быть лишь одна — мало! «Вот бы еще мульт, а лучше — два». К тому же и книжки Булычева прочитать было крайне сложно. Их даже в библиотеках не было. Конкретно «Путешествие Алисы», по которому снят фильм, я тогда не читал, и сравнивать мне было не с чем.

Кадр из мультфильма «Тайна третьей планеты»

Фото: kinopoisk.ru

— Сам Кир Булычев считал, что популярность как детскому писателю ему принесли именно экранизации — «Тайна третьей планеты» и сериал «Гостья из будущего». А в вашей биографии он в каком качестве сначала появился?

— Скорее всего, именно как детский писатель. По-моему, я начал читать его еще в газете «Пионерская правда». Там много раз публиковались повести про Алису. В жутком сокращении, но читать можно было всё равно. И все ждали от номера к номеру, когда выйдет очередной фрагмент. А потом, естественно, я ловил всеми возможными способами отдельные издания — «Девочку с Земли» и все последующие.

Да, и параллельно я совершенно спокойно воспринимал Булычева как взрослого фантаста. Мне еще в детстве доводилось читать и «гуслярский» цикл, и про доктора Павлыша, и другие вещи. Было четкое понимание, что для детей он пишет в одной манере, а для взрослых — иначе, где-то жестче, с большим хулиганством, может быть. То же самое можно сказать и про Роберта Хайнлайна, у которого есть и вполне подростковые приключенческие вещи — например, «Имею скафандр — готов путешествовать», и взрослые книги, на грани политкорректности, где нарушаются всевозможные табу.

Но из всех булычевских произведений цикл про Алису, конечно, был самым любимым.

— В последнее время стал популярен космический туризм. Буквально на днях совершили полеты миллиардеры Ричард Брэнсон и Джефф Безос. А вы бы хотели отправиться в космос — если бы представилась возможность?

— С удовольствием. Я люблю космос, люблю летать — хотя бы в качестве пассажира самолета. И какого-то чрезмерного страха, наверное, не испытал бы. В то же время, честно говоря, даже если бы у меня были лишние деньги на это достаточно дорогое удовольствие, меня бы вряд ли пропустили по медицинским показаниям. Все-таки не самый молодой возраст, не самая лучшая физическая форма. Я писатель — и вполне могу себе этот полет представить. (Смеется.) Но я рад за тех, кто может себе его позволить в реальности.

— Сегодня активно обсуждают фильм «Вызов», часть которого будет снята в космосе. Режиссер Клим Шипенко и актриса Юлия Пересильд уже готовятся к полету. Довольны не все, в том числе возмущаются и космонавты: мол, лишняя трата денег. А как вы считаете, потенциальный эффект такого фильма выше издержек?

— Для меня — да. Это же шикарный рекламный ход для фильма. Понятно, что современные технологии позволяют нарисовать любой космос. Но честно признаем: само знание, что это реальные съемки, производит впечатление. Да, дорого, но это большие деньги по человеческим меркам. А на фоне бюджета фильма — особенно западного, фантастического — уже и не такие большие.

Актриса Юлия Пересильд

Фото: roscosmos.ru

Конечно, многое будет зависеть от сценария (особенно от сценария! В российском кино эта проблема стоит остро). От того, как будет снято. Как сыграно. И я понимаю космонавтов, которые недовольны. Их чувства закономерны. Но это всё делается не для того, чтобы как-то принизить их подвиг, размыть героизм профессии, а с целью популяризации космонавтики как таковой. Мне кажется, это здорово.

— Благодаря космическому туризму и другим новостям отрасли космос как будто становится всё ближе. Как считаете: если пандемия не смогла, то, может быть, космическая перспектива в состоянии помочь человечеству стать более мирным и сплоченным?

— Какие-то конфликты неизбежны всё равно. Но если мы перенесем их с этого топтания (бодания!) на месте в космос и будем соревноваться там (и соревноваться не количеством авианосцев, а в том, кто первым построит базу на Луне или долетит до Марса) — всё это в любом случае направит энергию человечества в более мирное русло.

Космос осваивать надо. Хотя бы по той причине, что он есть. Человек так устроен, что нам необходима экспансия. Если ее нет, то всё закисает. И вместо того, чтобы серьезно развиваться, мы придумываем новую модель айфона, бессмысленно сжигаем электричество на майнинге криптовалют или, не дай Бог, смотрим/делаем ролики в TikTok. Нужна сложная цель. Нужен интересный, понятный вызов. Космос — как раз такое большое приключение.

Сергей Лукьяненко окончил Алма-Атинский государственный медицинский институт по специальности «врач-психиатр». Первый рассказ опубликовал в 1988 году. С тех пор написал множество романов и повестей, ставших бестселлерами. Среди самых известных книг — «Ночной дозор», «Черновик», «Лабиринт отражений». Фильмы по «Дозорам» стали лидерами российского проката. Лауреат престижных российских и зарубежных литературных премий, в том числе «Аэлита», EuroCon.

Горький Максим — биография писателя, личная жизнь, фото, портреты, книги

Автор пьесы «На дне», романа «Мать» и автобиографических повестей «Детство», «В людях» и «Мои университеты», Максим Горький много лет жил в бедности, снимал углы в ночлежках, работал продавцом, посудомойщиком и помощником сапожника. После революции его признали «главным пролетарским писателем». В честь Горького назвали Тверскую улицу в Москве, Литературный институт, а в 1934 году его назначили главой Союза писателей СССР.

«Я был наполнен стихами бабушки»: детские годы

Алексей Пешков. 1889–1891. Нижний Новгород. Фотография: histrf.ru

Дом семьи Кашириных. Нижний Новгород. Фотография: nevvod.ru

Алексей Пешков. Май 1889. Нижний Новгород. Фотография: Д. Лейбовский / Музей А.М. Горького и Ф.И. Шаляпина, Казань, Республика Татарстан

Максим Горький родился 28 марта 1868 года в Нижнем Новгороде. Его настоящее имя — Алексей Пешков. Отец будущего писателя, Максим Пешков, был столяром, а мать, Варвара Каширина, происходила из небогатой мещанской семьи. Когда Горькому исполнилось три года, он заболел холерой и заразил отца. Мальчик выздоровел, но Максим Пешков вскоре умер. Мать вышла замуж второй раз, и Горький остался на попечении ее отца Василия Каширина, владельца красильной мастерской. Воспитывали будущего писателя бабушка и дедушка. Василий Каширин научил Горького грамоте по церковным книгам, а Акулина Каширина читала ему сказки и стихи. Позднее писатель вспоминал: «Я был наполнен стихами бабушки, как улей медом; кажется, я и думал в формах ее стихов».

К 1870-м годам дед Максима Горького разорился. Семья переехала в самый бедный район Нижнего Новгорода — Кунавинскую слободу. Чтобы помочь родственникам, будущий писатель с детства пытался заработать и занимался ветошничеством — искал на улицах города вещи и продавал их.

В 1878 году Горький поступил в Слободско-Кунавинское начальное училище. Учился он отлично, от учителей получал награды за хорошие оценки — книги, похвальные листы.

«В школе мне снова стало трудно, ученики высмеивали меня, называя ветошником, нищебродом, а однажды, после ссоры, заявили учителю, что от меня пахнет помойной ямой и нельзя сидеть рядом со мной. Но вот наконец я сдал экзамен в третий класс, получил в награду Евангелие, басни Крылова в переплете и еще книжку без переплета с непонятным титулом — «Фата-Моргана», дали мне также похвальный лист. Я отнес книги в лавочку, продал их за пятьдесят пять копеек, отдал деньги бабушке, а похвальный лист испортил какими-то надписями и тогда же вручил деду. Он бережно спрятал бумагу, не развернув ее и не заметив моего озорства»

Из училища Горького исключили. В документах написали: «Курса по бедности не окончил». После этого он был учеником сапожника и чертежника, посудомойщиком на пароходе, помощником иконописца и продавцом в купеческой лавке. С детства Горький много читал, среди его любимых авторов были Стендаль, Оноре де Бальзак и Гюстав Флобер. Интересовался будущий писатель и философией — изучал труды Артура Шопенгауэра и Фридриха Ницше. Свои впечатления от прочитанных книг Горький вносил в личный дневник.

«Я почувствовал себя не на своем месте среди интеллигенции»

Алексей Пешков. 1889–1990. Нижний Новгород. Фотография: Максим Дмитриев / a4format.ru

Писатель Владимир Короленко. 1890-е. Нижний Новгород. Фотография: worldofaphorism.ru

Алексей Пешков. Фотография: kulturologia.ru

В 1884 году, в 16 лет, Максим Горький отправился в Казань — поступать в местный университет. Но у будущего писателя не было аттестата об образовании, и его не допустили к экзаменам. В повести «Мои университеты» он позднее писал: «Под шум ливня и вздохи ветра я скоро догадался, что университет — фантазия…». Денег на съем жилья у Горького не было. Первое время он жил у знакомых, а затем стал подрабатывать в казанском порту и снимать углы в ночлежках вместе с босяками. В свободное время он сочинял свои первые литературные произведения: заметки, рассказы и стихи.

Спустя несколько месяцев Горький нашел работу в булочной Василия Семенова, где часто собирались народовольцы. Там он познакомился с трудами русских революционеров, а вскоре вступил в один из подпольных кружков марксистов. Горький был агитатором, он проводил просветительские беседы с неграмотными и рабочими. Несмотря на всю активность во время собраний, Горького не воспринимали всерьез.

«Горькому не суждено было ни установить прочные связи с [Николаем — Прим. ред.] Федосеевым, ни познакомиться в то время с Лениным. Друзей в этой среде у Горького не было. . В среде студентов-народников он был не равным им человеком, а лишь «сыном народа», как они называли его между собой: он был для них как бы наглядным доказательством исповедуемой ими «веры в народ». Годы чрезмерной физической работы и напряженность переживаний подорвали его душевные силы. Весь противостоящий ему мир в его буднично-тяжкой обстановке противоречил всем его давним ожиданиям. Неприятие этого чуждого мира испытывалось им со всей глубиной»

1887 год был тяжелым для Максима Горького. Умерла бабушка, у него стали возникать конфликты на работе, ссоры с членами кружка. Горький стрелялся. Ему повезло: он выжил, хотя и попал под церковный суд и был отлучен от церкви. После этого Горький переехал в Нижний Новгород, где стал работать помощником присяжного поверенного. Там же он познакомился с писателем Владимиром Короленко, которому показал свою поэму «Песнь старого дуба». Короленко прочитал произведение и нашел в нем много смысловых и орфографических ошибок. Позднее Горький писал об этом: «Я решил не писать больше ни стихов, ни прозы и действительно все время жизни в Нижнем — почти два года — ничего не писал».

В 1890 году Горький отправился в пешее путешествие и побывал на юге России, посетил города Кавказа и Крыма. В автобиографии он писал: «Я почувствовал себя не на своем месте среди интеллигенции и ушел путешествовать». На юге Горький много общался с местными жителями, занимался традиционными для них промыслами: ловил рыбу, добывал соль. В пути он писал рассказы и заметки, стихи, в которых подражал Джорджу Байрону.

«Не писать же мне в литературе — Пешков»

Максим Горький (в центре) среди сотрудников «Нижегородского листка». 1899. Фотография: a4format.ru

Максим Горький (справа) в группе сотрудников редакции «Самарской газеты». 1895. Фотография: a4format.ru

Максим Горький (справа) в группе сотрудников редакции «Самарской газеты». 1895. Фотография: a4format.ru

В 1892 году Горький остановился в Тифлисе, где познакомился с революционером Александром Калюжным. Писатель прочитал ему свои произведения, и Калюжин посоветовал Горькому опубликоваться и сам отнес его рассказ «Макар Чудра» в редакцию тифлисской газеты «Кавказ». Произведение опубликовали в сентябре 1892 года под псевдонимом Максим Горький. По словам Калюжина, писатель объяснил это так: «Не писать же мне в литературе — Пешков».

Вскоре Горький вернулся в Нижний Новгород на прежнее место работы. В свободное время он продолжал писать рассказы. Их Горький читал друзьям и знакомым. Один из друзей отправил рассказ «Емельян Пиляй» в редакцию московской газеты «Русские ведомости». Вскоре произведение напечатали.

По совету Короленко при работе над следующими произведениями Горький стал тщательнее прорабатывать образы героев, старался выдерживать единый стиль повествования. Эти изменения заметны в рассказе «Челкаш», о котором Короленко написал: «Совсем неплохо! Вы можете создавать характеры, люди говорят и действуют у вас от себя, от своей сущности, вы умеете не вмешиваться в течение их мысли, игру чувств, это не каждому дается!.. Я же говорил вам, что вы реалист!.. Но в то же время — романтик!». Рассказ Горький отправил в известный петербургский еженедельный журнал «Русское богатство», где вскоре его опубликовали.

По рекомендации Короленко Горький в 1895 году стал журналистом «Самарской газеты» и переехал из Нижнего Новгорода в Самару. Там он писал о происшествиях в городе, театральных событиях и светской жизни, публиковал фельетоны под псевдонимом Иегудиил Хламида. Через несколько месяцев писателю доверили вести литературную рубрику, в которой Горький еженедельно печатал свои произведения. Вскоре он вернулся в Нижний Новгород, где стал редактором «Нижегородского листка».

Горький стал известным журналистом. Крупная провинциальная газета «Одесские новости» предложила ему быть специальным корреспондентом издания на Всероссийской промышленной и художественной выставке, которая прошла в Нижнем Новгороде в 1896 году.

«Великий писатель Максим Горький»

Сцена из спектакля Константина Станиславского и Василия Лужского «Мещане». 1902. Московский Художественный театр имени А.П. Чехова, Москва. Музей МХАТ, Москва

Максим Горький (справа) и писатель Антон Чехов. 1900. Ялта, Республика Крым. Фотография: regnum.ru

Максим Горький (слева) и режиссер Константин Станиславский. 1928. Москва. Музей МХАТ, Москва

В середине 1890-х Горький в основном выполнял журналистские заказы. Однако он не оставил литературного творчества: писал рассказы, стихи, работал над своей повестью «Фома Гордеев» о жизни русского купечества. В 1898 году вышел первый сборник Горького «Очерки и рассказы». После его публикации писатель начал общаться с Антоном Чеховым. Чехов давал Горькому советы и критиковал: «Несдержанность чувствуется в описаниях природы, которыми вы прерываете диалоги, когда читаешь их, эти описания, то хочется, чтобы они были компактнее, короче, этак в 2-3 строки». Писателю нравились сказки Горького, в том числе «Песня о соколе».

В 1899 году в газете «Жизнь» опубликовали «Фому Гордеева». Повесть прославила Горького: рецензии на нее появились в ведущих журналах России, в Петербурге организовали конференцию по творчеству писателя, а Илья Репин написал портрет Горького. В Нижнем Новгороде Максим Горький занялся общественной деятельностью: устраивал благотворительные вечера, новогодние елки для детей бедняков. Писатель постоянно находился под надзором полиции, поскольку не переставал общаться с революционерами.

«Не писал Вам потому, что был занят разными делами до чертиков и все время злился, как старая ведьма. Настроение — мрачное. Спина болит, грудь тоже, голова помогает им в этом… С горя и от скверного настроения начал пить водку и даже писать стихи. Думаю, что должность писателя не такая уж сладкая должность»

В 1899 году Горького выслали из Нижнего Новгорода за пропаганду революционных идей в небольшой город Арзамас. Перед ссылкой ему разрешили съездить в Крым поправить здоровье: у писателя был туберкулез.

В Художественном театре в Москве в то же время начали готовить постановку первой пьесы Горького — «Мещане». Премьера состоялась через три года во время гастролей в Петербурге в марте 1902 года, но прошла без успеха. Вскоре после выхода спектакля закончилась ссылка Горького, и он вернулся в Нижний Новгород, где дописал пьесу «На дне». На сцене Художественного театра в Москве премьера одноименного спектакля состоялась в декабре 1902 года. Постановку готовили Константин Станиславский и Владимир Немирович-Данченко. Они тщательно подбирали актеров, проводили долгие репетиции. Помогал постановщикам и сам писатель. Он хотел, чтобы исполнители главных ролей вжились в образы босяков.

«Горького надо уметь произносить так, чтобы фраза звучала и жила. Его поучительные и проповеднические монологи надо уметь произносить просто, с естественным внутренним подъемом, без ложной театральности, без высокопарности. Иначе превратишь серьезную пьесу в простую мелодраму. Надо было усвоить особый стиль босяка и не смешивать его с обычным бытовым театральным тоном или с актерской вульгарной декламацией. Нужно проникнуть в душевные тайники самого Горького, как в свое время мы это сделали с Чеховым, чтобы найти потайной ключ к душе автора. Тогда эффектные слова босяцких афоризмов и витиеватых фраз проповеди наполнятся духовной сущностью самого поэта, и артист заволнуется вместе с ним»

Премьера «На дне» прошла с успехом, билеты на спектакль было трудно достать. Однако в правительственных изданиях пьесу критиковали, а вскоре запретили играть в провинциальных театрах без специального разрешения.

Максим Горький (слева) и певец Федор Шаляпин. 1901. Нижний Новгород. Фотография: putdor.ru

Среди писателей издательства «Знание». Слева направо: Максим Горький, Леонид Андреев, Иван Бунин, Николай Телешов, Скиталец (Степан Петров), Федор Шаляпин, Евгений Чириков. 1902. Москва. Фотография: auction.ru

Максим Горький и актриса Мария Андреева на пароходе перед отъездом из Америки. 1906. Фотография: gazettco.com

В том же 1902 году Горький возглавил издательство «Знание». Он публиковал писателей-реалистов: Ивана Бунина, Леонида Андреева и Александра Куприна. Для публикации он старался выбирать произведения, которые были понятны даже читателям из рабочих и крестьян. Горький писал: «Самый лучший, ценный и в то же время самый внимательный и строгий читатель наших дней — это грамотный рабочий, грамотный мужик-демократ. Этот читатель ищет в книге прежде всего ответов на свои социальные и моральные недоумения, его основное стремление — к свободе». Тех же принципов он придерживался в своих произведениях следующих лет — пьесах «Варвары», «Дачники» и «Дети солнца», в которых критиковал буржуазию.

22 января 1905 года началась Первая русская революция. Горький поддержал восставших рабочих и написал прокламацию «Всем русским гражданам и общественному мнению европейских государств», в которой призывал к «немедленной, упорной и дружной борьбе с самодержавием». Вскоре писателя задержали и заточили в Петропавловской крепости. На арест Горького отреагировали зарубежные деятели искусств. Французское «Общество друзей русского народа» опубликовало призыв к освобождению писателя: «Великий писатель Максим Горький должен будет предстать, за закрытыми дверьми, перед беспрецедентным судом по обвинению в заговоре против государства Нужно, чтобы все люди, достойные называться людьми, защитили, в лице Горького, свои священные права». Под давлением общества уже в феврале 1905 года писателя отпустили. Чтобы избежать нового задержания, Горький уехал из страны. Около полугода он прожил в США, где написал сборник очерков «В Америке».

Из-за обострения туберкулеза в конце 1906 года Горький уехал в Италию и поселился на острове Капри недалеко от Неаполя. К писателю из России приезжали его друзья Федор Шаляпин, Иван Бунин и Леонид Андреев.

В эмиграции Горький много писал. Он создал роман «Мать», на который его вдохновили революционные события на Сормовском заводе. В полном виде произведение издали в Германии, в России сокращенную версию изъяли из печати. Следующее произведение Горького — пьесу «Враги» — цензура опубликовать не разрешила. Пьесы «Последние» и «Васса Железнова», роман «Жизнь Матвея Кожемякина» и другие работы писателя этих лет выходили в изданиях Германии, Франции и США, почти сразу их переводили на иностранные языки. В этот период Горький сотрудничал с Владимиром Лениным и другими коммунистами, был членом Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП). В официальной газете РСДРП писатель публиковал обличающие статьи и памфлеты.

«На Русь надвигаются тучи»

Максим Горький. Фотография: epwr.ru

Чествование Максима Горького (сидит, третий справа) в связи с его 50-летием в издательстве «Всемирная литература». 30 марта 1919. Иллюстрация из книги Валерия Шубинского «Зодчий. Жизнь Николая Гумилева». Москва: Издательство Corpus, 2014

Максим Горький. 1916–1917. Петроград. Фотография: velykoross.ru

В 1913 году в честь трехсотлетия дома Романовых Николай II объявил частичную амнистию политическим преступникам, в число которых входил и Максим Горький. Писателю разрешили вернуться в Россию. Друзья и родственники отговаривали его. Ленин писал: «Я страшно боюсь, что это повредит здоровью и подорвет вашу работоспособность». Горький отложил возвращение на несколько месяцев. К декабрю 1913 года он закончил автобиографическую повесть «Детство» и отправился в Россию. Писатель поселился в Петербурге, где вновь попал под надзор полиции. Несмотря на это, он продолжил общаться с революционерами, писать статьи о судьбе России и критиковать власть.

«Никто не станет отрицать, что на Русь снова надвигаются тучи, обещая великие бури и грозы, снова наступают тяжелые дни, требуя дружного единения умов и воль, крайнего напряжения всех здоровых сил нашей страны Несомненно также, что русское общество, пережив слишком много потрясающих сердце драм, утомлено, разочаровано, апатично»

В Петербурге Горький закончил автобиографическую повесть «В людях» — продолжение ставшего популярным «Детства». В 1915 году писатель начал издавать журнал «Летопись», в котором свои научные и политические статьи публиковали Юлий Мартов, Александра Коллонтай, Анатолий Луначарский и другие. Среди литераторов, которые здесь печатались, были Владимир Маяковский, Сергей Есенин, Александр Блок. Вскоре Горький стал редактором большевистских изданий «Правда» и «Звезда».

В годы Первой мировой войны писатель работал над циклом рассказов «По Руси», в основу которого легли его впечатления от первых путешествий по югу России, Кавказу и Поволжью. В газетах и журналах Горький публиковал антивоенные статьи. Тогда же писатель основал издательство «Парус». В нем свои произведения печатали Иван Бунин, Владимир Короленко и другие.

Февральскую революцию 1917 года Горький воспринял настороженно. Писатель критиковал Временное правительство за неорганизованность, политическую разнородность: «Не нужно забывать, что мы живем в дебрях многомиллионной массы обывателя, политически безграмотного, социально невоспитанного. Люди, которые не знают, чего они хотят, — это люди опасные политически и социально». В мае 1917 года Горький начал издавать газету «Новая жизнь», где в разделе «Несвоевременные мысли» публиковал свои статьи с размышлениями о политике. После Октябрьской революции писатель критиковал действия большевиков и Владимира Ленина.

«Ленин, Троцкий и сопутствующие им уже отравились гнилым ядом власти, о чем свидетельствует их позорное отношение к свободе слова, личности Слепые фанатики и бессовестные авантюристы сломя голову мчатся якобы по пути к «социальной революции» — на самом деле это путь к анархии, к гибели пролетариата и революции. За Лениным идет довольно значительная — пока — часть рабочих, но я верю, что разум рабочего класса, его сознание своих исторических задач скоро откроет пролетариату глаза на всю несбыточность обещаний Ленина, на всю глубину его безумия»

В июле 1918 года за критику власти газету Горького закрыли, а статьи из цикла «Несвоевременные мысли» в СССР не издавали до перестройки. Тогда писатель прямо у себя на квартире в Петрограде создал «Дом искусств» — организацию, которая стала прообразом будущего Союза писателей. Здесь действовала творческая студия Николая Гумилева, проводили встречи участники литературного объединения «Серапионовы братья», читал лекции Александр Блок.

В 1919 году Горького назначили главой оценочной комиссии наркомата торговли и промышленности. Ему поручили контролировать работу антикваров, которые составляли каталоги конфискованных частных коллекций. Писатель и сам увлекся собирательством — начал покупать старинные китайские вазы, японские статуэтки.

По инициативе Горького в том же 1919 году организовали издательство «Всемирная литература», в котором начали печатать произведения русской и мировой классической литературы с комментариями литературоведов.

«Периоды счастья и непонимания»: личная жизнь

Максим Горький и жена Екатериной Волжина с детьми — Максимом и Екатериной. 1903. Нижний Новгород. Фотография: a4format.ru

Максим Горький и актриса Мария Андреева позируют художнику Илье Репину в усадьбе «Пенаты». 18 августа 1905. Санкт-Петербург. Фотография: Карл Булла / Мультимедиа Арт Музей, Москва

Мария Закревская-Будберг. Фотография: fotoload.ru

Когда Горький работал журналистом в «Самарской газете», он познакомился с Екатериной Волжиной — она подрабатывала в этом же издании корреспондентом. В августе 1896 года они сыграли свадьбу. Волжина была единственной законной женой писателя. С ней в браке Горький прожил семь лет, у них родилось двое детей — сын Максим и дочь Екатерина. Волжиной Горький писал: «Я люблю тебя не только как мужчина, муж, люблю как друг, может быть, больше — как друг».

В 1902 году, во время репетиции пьесы Горького «На дне», писатель познакомился с актрисой Марией Андреевой, женой чиновника Андрея Желябужского. Вместе они прожили больше 15 лет и поддерживали отношения до смерти Горького. Андреева писала: «Были периоды, и очень длительные, огромного счастья, близости, полного слияния — но сменялись они столь же бурными периодами непонимания, горечи и обид».

В 1920 году Горький встретился с бывшей фрейлиной баронессой Марией Закревской-Будберг. Она стала последней музой писателя, ей он посвятил роман «Жизнь Клима Самгина». Будберг переводила произведения Горького на английский язык, редактировала его рукописи. Они расстались за несколько лет до смерти писателя, в 1933 году. После этого Будберг уехала в Лондон, где жила с Гербертом Уэллсом. В Советском союзе о ее отношениях с Горьким писать запретили: она была шпионкой и сотрудницей НКВД.

Эмигрант и глава Союза писателей СССР

Максим Горький на Первом всесоюзном съезде советских писателей. 17 августа — 1 сентября 1934. Москва. Мультимедиа Арт Музей, Москва

Максим Горький среди пионеров. 1930-е. Мультимедиа арт музей, Москва

Встреча Максима Горького на вокзале. 1928. Можайск, Московская область. Мультимедиа арт музей, Москва

В 1921 году Максим Горький уехал в Германию. Официальной причиной в советской прессе назвали ухудшившееся здоровье писателя, но на самом деле он покинул страну из-за разногласий с правящей партией. Однако все расходы Горького за границей оплачивала РКП (б). Отношения писателя с Владимиром Лениным наладились, они вновь начали переписываться. Горький сообщал Ленину о своем лечении: «Лечусь. Два часа в день лежу на воздухе, во всякую погоду, — здесь нашего брата не балуют: дождь — лежи! снег — тоже лежи! и смиренно лежим».

В Берлине Горький основал журнал «Беседа», в котором печатал русских писателей-эмигрантов. Издание выходило редко, а вскоре закрылось. Литературовед Анри Труайя писал: «Слишком уж много расхождений во взглядах существовало между теми, кто покинул Россию, чтобы бежать от диктатуры пролетариата, и теми, кто предпочел остаться в стране». Писателя критиковали в эмигрантской прессе за его связи с Советским правительством. В ответ в газете Manchester Guardian он опубликовал статью, где сообщал, что поддерживает большевиков и жалеет о написанных в 1917–1918 годах критических статьях. Многие друзья писателя, в том числе Иван Бунин, перестали с ним общаться. Горький писал: «С изумлением, почти с ужасом слежу, как отвратительно разлагаются люди, еще вчера «культурные»».

В 1924 году Горький уехал в Италию и поселился в городе Сорренто. К этому году он закончил автобиографическую повесть «Мои университеты» о своей жизни в Казани, роман «Дело Артамоновых», а затем приступил к созданию эпопеи «Жизнь Клима Самгина». Журналисту Константину Федину об этом произведении Горький писал: «Это будет вещь громоздкая и, кажется, не роман, а хроника 1880-х — 1918 годов». Над книгой он работал до конца жизни.

В 1928 году Горький отметил шестидесятилетний юбилей. По приглашению Иосифа Сталина в мае того же года он приехал в СССР и совершил путешествие по стране, во время которого встречался с поклонниками, посещал литературные встречи. В 1929 году писатель вновь побывал на родине. На этот раз он посетил лагерь «Соловки», пообщался с его заключенными, выступил с речью на Международном съезде атеистов. В следующие несколько лет Горький еще несколько раз приезжал в СССР, но окончательно вернулся туда только в 1933 году. Многие писатели не принимали его решения.

«Мы говорили между собой: он [Максим Горький — Прим. ред] вот-вот взорвется. Но все сотрудники «Новой жизни» исчезли в тюремных застенках, а он не говорил ни слова. Литература умерла, а он не говорил ни слова. Я как-то случайно увидел его на улице. Один на заднем сиденье огромного «Линкольна», он показался мне отделенным от улицы, отделенным от московской жизни и превратившимся в алгебраический символ самого себя. Существо аскетическое, изможденное, жившее только желанием существовать и думать. Может быть, думал я, это началось у него старческое иссушение и одеревенение?»

В Москве Горькому устроили торжественный прием. Для жизни ему и семье выделили бывший особняк миллионера Сергея Рябушинского в центре Москвы, дачу в деревне Горки в Подмосковье, дом в Крыму. Именем писателя еще при его жизни назвали улицу в Москве и родной город — Нижний Новгород.

По инициативе Горького в начале 1930-х создали журналы «Литературная учеба» и «Наши достижения», издали книжные серии «Жизнь замечательных людей», «Библиотека поэта», открыли Литературный институт. В августе 1934 года в Москве состоялся Первый съезд советских писателей, на котором был принят устав нового органа — Союза писателей СССР. Горький стал его первым руководителем. В это время он почти не покидал свою дачу в Горках. Туда же приезжали иностранные писатели и поэты: Ромен Роллан, Герберт Уэллс и другие.

В мае 1936 года Горький вернулся из Крыма и простудился. Он тяжело заболел и уехал на дачу в Горки. Туда к писателю приезжал Иосиф Сталин. Умер Максим Горький 18 июня 1936 года. После вскрытия его мозг извлекли и отдали в НИИ мозга СССР для изучения, а тело писателя кремировали. Урну с прахом Максима Горького замуровали в Кремлевской стене.

Интересные факты

Максим Горький (справа) и писатель Иван Бунин. 1900. Ялта, Республика Крым. Фотография: autogear.ru

Максим Горький (справа) и писатель Лев Толстой. 1900. Ясная Поляна, Тульская область. Фотография: Софья Толстая / rulex.ru

Строительство Беломорканала. 1933. Фотография: Алексей Родченко / bessmertnybarak.ru

1. Максима Горького пять раз номинировали на Нобелевскую премию по литературе, но так и не вручили ее. Последний раз его представили к награде в 1933 году. Тогда в списке номинантов были сразу три русских писателя: Горький, Мережковский и Бунин. Награду за «строгое мастерство, с которым он развивает традиции русской классической прозы» вручили Бунину. У него, как и у Горького, это была пятая номинация.

2. Горький общался со Львом Толстым. Впервые писатели встретились в январе 1900 года в Москве в доме Толстого и вскоре начали переписываться. Толстой внимательно следил за творчеством Горького. Он писал: «За ним [Горьким] всегда останется крупная заслуга. Он показал нам живую душу в босяке. Жаль только, что он много выдумывает… Я говорю о выдумке психологической».

3. Горький посетил «Соловки» и строительство Беломорско-Балтийского канала, на котором трудились заключенные. Писатель назвал советские лагеря «небывалым, фантастично удачным опытом перевоспитания общественно опасных людей», а в 1930-х редактировал сборник «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина: История строительства, 1931–1934 гг».

Известный писатель отправляет свои книги в маленькие поселки

В библиотеки Тверской области уже четыре года приходят посылки с обратным адресом «Калининград, писатель Александр Покровский». Известный писатель, автор всемирно известных книг «Расстрелять», «72 метра», «Тропик лейтенанта» и других популярных произведений, отдавший военно-морскому флоту 30 лет жизни, придумал и воплощает проект по снабжению книгами сельских библиотек.

Александра Покровского представлять не надо. В свое время сборник историй о жизни подводников «Расстрелять!» стал не просто бестселлером – его читали, передавали по рукам, воровали из библиотек и книжных магазинов. Одних книга восхищала, других поднимала с больничной койки – у Покровского целая коллекция признаний от читателей, которым чтение «Расстрелять!» помогало вылечиться от тяжелых болезней.

На волне успеха Покровский написал еще несколько произведений, потом по его книге поставили известный фильм «72 метра», потом появилось собственное издательство, авторская книжная серия. Он издал больше 30 книг. А потом, как водится, все рухнуло.

Когда он приехал из Калининграда забирать остатки тиражей своих книг (а они выпускались самыми массовыми сериями), ему отдали 400 пачек. С ними писатель вернулся в Балтийск, и в День военно-морского флота на центральной площади города попросту раздавал книги всем желающим. А спустя какое-то время позвонили из общества ветеранов: «Не осталось ли у вас книг? Нам бы ветеранам подарить…». А потом позвонили еще из одной организации, и еще, и еще… И когда дозвонились из библиотеки где-то в глуши Архангельской области, и попросили прислать книги, Покровского осенило. Маленькие библиотеки, особенно в сельской местности, покупать книги по нынешним ценам не в состоянии. Им надо помочь.

Посылки с тиражами

– Я кинул клич, что собираем деньги. Когда набирается нужная сумма, я печатаю тираж и рассылаю его по библиотекам, — рассказывает Александр Михайлович. – Всего за четыре года разослал примерно 17 тысяч книг ориентировочно в 560 библиотек.

Выглядит это чаще всего так: в Фейсбук к писателю или на его сайт приходят работницы сельских библиотек и говорят, какие книги им нужны. Покровский собирает посылки и отправляет. Когда заканчиваются деньги, он открывает сбор денег на следующий, как он называет, «цикл», и все повторяется: печать тиража, сбор просьб от библиотек, почта, посылки.

Помогает Александр Покровский и библиотекам в Тверской области. Его посылки с книгами приходили в село Кесьма Весьегонского района; поселки Академический и Красноармейский в Вышневолоцком округе; поселок Яконово в Торжокском районе; село Юрьево-Девичье в Конаковском районе; поселок Костюшино в Андреапольском округе и т.д. В каждую книгу писатель вкладывает небольшую открытку с просьбой к читателю: написать ему короткий отзыв о прочитанном. Примерно две трети отправленных книг потом напоминают о себе отзывами, возвращаются открытки.

– Во многих маленьких поселках, в сельской местности, библиотека осталась единственным очагом культуры, — говорит писатель. – Я получаю письма, где люди рассказывают, что у них в селе осталось 100 человек, и все по очереди читают присланные мной книги. Или вот просят прислать детские книги, потому что их больше всего не хватает. Пришлось сесть и написать книгу сказок самому.

Он считает, что умное поколение вырастет, только если оно читает. И поэтому собирает новые посылки для библиотек, в том числе и для Тверской области.

Владислав ТОЛСТОВ

Писатель Лев Данилкин — о лучших русских книгах XXI века, встрече с Пелевиным и гениальности Лимонова

Я лет до семи ненавидел читать — меня заставляли, чуть ли не силком, тыкали книжкой в харю, как Ваньку Жукова селедкой. Я сломался на «Незнайке» — то ли отец, то ли мать заупрямились и не стали дочитывать вслух какую-то главу до конца. Носовское остроумие уже тогда на меня действовало, как НЛП, мне было невтерпеж, и я принялся сам.

Уже класса с третьего я читал запоем — в школе даже больше, чем когда в «Афише» работал. Особенно летом, это была деревня Гавриловка, в Тамбовской области, там была фантастическая библиотека, и я набирал там книги и начинал их читать прямо на ходу, как Листик, которого Незнайка за это в осла превратил. Я бы даже не заметил, наверно. В той библиотеке было все и сразу, все книги, которые в моем Одинцово были почти недоступны, — от «Графа Монте-Кристо» до «Вниз по волшебной реке» Эдуарда Успенского.

Классе в шестом я случайно наткнулся на толкиеновских «Хранителей», про которых отродясь ничего не слышал — просто начал читать и провалился в эту книгу. Перечитывал, наверное, раз сто. Это единственная книга в жизни, которую я украл из библиотеки, — просто не мог с ней разлучаться надолго, она абсолютно как кольцо сауроновское на меня действовала. Она до сих пор у меня лежит — и вырванная страница в ней, со штампом. Потом, уже классе в 10, я пытался переводить «Хоббита», но сломался на всех этих бесконечных односложных английских глаголах в песнях. «Хоббита» я люблю, но уже поменьше; про то, что есть вообще продолжение — «Две твердыни», «Возвращение короля» — я узнал лет в 16, прочел один раз и больше не перечитывал. «Хранители» — священная книга, а это какая-то беготня, по горам по долам ходят шуба да кафтан, не то совсем.

Сейчас я вообще ничего не перечитываю, а в детстве часто читал одни и те же книги каждый день, буквально каждый, и так годами. Самое сильное психотерапевтическое воздействие на меня оказывали «Том Сойер» и «Незнайка на Луне»: в особенно депрессивные моменты я мог перечитать их два раза за день, с любого абзаца. Мне до сих пор нравится читать вслух кому-нибудь «Незнайку» — как вот у Рубанова герой, который читает вслух начало лимоновского «Эдички», когда ему плохо.

Я с детства интересовался всем, что связано с историей, от Геродота до серии «Пламенные революционеры». Странно об этом вспоминать, но в 16 лет на меня дикое впечатление произвело «Красное колесо» Солженицына, которое я тогда прочитал целиком. Я подсел на его эпическую версию развала России, но это недолго продлилось, и сейчас меня от Солженицына воротит, от всех этих проповедей и наставлений, как нам надо избавиться от «азиатского подбрюшья» и молиться на Столыпина-вешателя. Ненависть к Ленину, которой он буквально сочится — тоже не мое, не моя икона. Мне не нравится сам его проект — навязать представление, что советская система была исторической ошибкой. Этот проект сейчас победил, эти идеи доминируют — и это тоже мне не нравится, я всегда болею за «андердогов», за проигрывающих.

В шестом классе я прочитал «Преступление и наказание» и был помешан на Достоевском, вплоть до коллекционирования книг Игоря Волгина и Людмилы Сараскиной. Потом я перешел в филологический класс 67 школы в Москве: мой учитель Лев Соболев особенно ценил Толстого и хорошее знание его текстов. Мы должны были помнить, какого цвета была собачка Платона Каратаева (лилового!), «диктанты» писали по «Войне и миру»: кто такие берейторы, что такое плерезы, вот это все. Я закончил 67-ю чуть ли не со всеми тройками, кроме литературы и истории, но зато в университет после соболевского класса поступил с четырьмя пятерками.

Я, наверное, могу теоретически перечитать сейчас всю эту «школьную классику» и наверняка кучу всего такого увижу, чего не понимал. Но я знаю, что у меня нет времени на романы, я кучу других важных книг не прочел — по истории и социологии. Художественная литература перестала быть для меня фетишем вообще, мне страшно нравится, не знаю, прочесть пару рассказов Валентина Распутина, которые я не знал, где-нибудь в самолете, или, там, Платонова, но выделить неделю на «Каренину» или «Карамазовых» — нет, конечно.

Если уж на то пошло, мне кажется, художественная литература перестает быть силой, которая структурирует общество, она стала нишевой, досуговой, по сути, сферой. Это раньше считалось, что есть настоящие писатели — люди с воображением, которые могут сотворить мир и таким образом его объяснить, и есть авторы нон-фикшена — поденщики-компиляторы, которые из-за бедной фантазии вынуждены работать с готовыми фактами. Сейчас эта романтическая концепция потеряла свою силу: гением может быть и тот, кто не выдумывает историю, как Барнс или Дэн «Террор» Симмонс, а отбирает несколько важнейших из миллиона уже существующих, как Малкольм Гладуэлл. Ну, то есть, «Некто Гитлер» Себастьяна Хафнера для меня ценнее фейхтвангеровского «Успеха».

Недавно я прочел книгу выдающегося социолога Георгия Дерлугьяна «Адепт Бурдье на Кавказе» — это такая биография советского человека, который под влиянием исторических обстоятельств в 90-е превратился в лидера сепаратистов и чуть ли не в исламского боевика; история развала СССР, рассказанная через историю одного точно выбранного автором героя. Сейчас я понимаю — вот идеальная биография живого человека, вот так мне нужно было писать биографию Проханова. Это блистательная по всем параметрам книга; и почему я не знал про нее раньше? Вообще, Дерлугьян — крупнейший историк и один из самых умных людей, которых я знаю.

Вообще все пишут про один и тот же набор имен, это поразительно: почему, спрашивается, вы не лезете куда-то еще, не заглядываете под дальние камни, неужели вы верите издателям, которые якобы уже нашли за вас все сокровища? Вот пару лет назад в журнале «Волга», что ли, мелькнул блестящий роман Сергея Шикеры, называется «Египетское метро» — издал его кто-нибудь или премией какой-то наградил? Черта с два. А знает кто-нибудь писателя Олега Курылева? Поразительно — куча каких-то блогеров, обозревателей, ведущих телеграм-каналов — а тексты такого уровня пропускают под радарами, как так?

Задним числом, уже перестав быть литературным критиком, я понимаю: то, что считается каноном, абсолютной классикой — по сути, условность: какие-то люди на каких-то загадочных основаниях решили, что эти книги более достойные, чем остальные. Но на самом деле не существует ни одной объективной причины, почему комбинация слов Набокова лучше комбинации слов Донцовой: лучше — для кого? В определенных исторических обстоятельствах легализуется тот или иной канон — вот и все «критерии».

Я отказался прислать им [проекту «Полка» Юрия Сапрыкина] свой список «лучших русских книг»? Мне кажется, я не ответил просто — а что мне было отвечать, я заведомо знаю, что у меня очень странные представления о литературной иерархии, и от обычной, традиционной, общепринятой (Пушкин, Лесков — важные писатели, Проханов — графоман) меня тошнит. Что я должен был, в очередной раз завизировать ее — или, наоборот, взяться за какие-то «субверсивные практики», на черта мне это нужно — выстраивать свою идентичность, отталкиваясь от чьей-то еще? Это параллельные вселенные, мы никогда ни о чем не договоримся, и что бы там кто ни думал, я знаю, что Чернышевский умнее, остроумнее и виртуознее Набокова и Довлатова.

Слово «советский» сейчас употребляют как-то снисходительно или издевательски, и это, конечно, ерунда. «Как закалялась сталь» — мега-роман. Валентин Распутин — великий писатель. Перечитайте сцену мытья унтера Фенбонга в «Молодой гвардии» Александра Фадеева — какой там Набоков. Я не испытываю ни малейшего сожаления из-за того, что потратил кучу времени на чтение советской литературы: я помню, когда поступал на филфак, у меня первый вопрос на экзамене по литературе был по «Герою нашего времени», а второй по «Молодой гвардии» — и я уже тогда осознавал, что мне нравится и там и там, в обоих мирах, и где про Максим Максимыча, и где про Любку Шевцову.

Здесь у меня тоже не вполне совпадающие с общепринятыми представления: я считаю величайшим поэтом не Бродского, не Кушнера, не Вознесенского и не Евтушенко, а Лимонова. Кстати, вторая книжка, которую я украл в жизни, — не в библиотеке на этот раз, а в магазине «Москва», в году в 1996-м, наверное, — это был сборник стихов Лимонова, я выдрал магнитную полоску с какой-то страницы и унес ее, «Мой отрицательный герой» называлась. Иногда я напарываюсь на его стихи в сети, зависаю и начинаю читать подряд: у него поразительное чувство слова, он слышит так, как обычные люди и даже профессиональные «поэты» не слышат, он настоящий гений, я без шуток. Я уж не говорю о том, что именно Лимонов, конечно, — из живых с самой лучшей биографией человек, он лучше всех других своих современников — на круг — распорядился своей жизнью. И даже если он так и не попадет в учебники литературы — все равно его способность находить слова необъяснима, иррациональна — «цапля с диснеевскими ногами» — диснеевскими! — вот это все.

«Новая Хронология» Фоменко. В 2008—2009 годах я искал героя для следующей биографии и набрел на Википедии на статью про Николая Александровича Морозова — народовольца, который просидел 25 лет в тюрьме и обнаружил, что с историей — точнее, хронологией — что-то не то. Но меня больше поразило, что, согласно статье, в конце 1930-х 85-летний Морозов прошел курсы ДОСААФ и в 1941-м отправился добровольцем на фронт, где подбил два немецких танка. Это, конечно, брехня википедийная, как оказалось, но я зацепился именно за нее — и вот так, через Морозова, «увидел» вдруг Фоменко.

Я десять лет уже живу, глядя на мир как бы двумя разными глазами, и с тех пор мне ни разу не было скучно думать об истории, я ему очень признателен. Это хороший пример книг-которые-меня-изменили. Я видел — благодаря его советам, что посмотреть — поразительные места и вещи, от Баальбека до могилы Христа в Сринагаре. И все, что я знаю об истории как науке, говорит в пользу того, что и там может произойти такая же революция, как в физике и математике с Эйнштейном и Лобачевским. И даже если Фоменко ошибается — мне нравится его скепсис, это интереснее, чем в тысячный раз переписывать школьный учебник.

Я в прошлом году читал небольшой курс по современной русской литературе — могу сказать, какие тексты я отобрал. «Журавли и карлики» Юзефовича, «Асан» Маканина, «2017» Славниковой, «Взятие Измаила» Шишкина, «Лавр», «Теллурия», «Чапаев и Пустота». Это не значит, что современная русская проза сводится только к этим именам; просто эти тексты удобны для того, чтобы выстроить у студентов каркас представлений о том, что такое современная отечественная литература.

С возрастом всякие иерархии перестают работать, они становятся «плавающими»: сегодня у меня в голове центральное место занимает ленинское «Государство и революция», вчера «Незнайка на Луне», летом прошлым это была «История его слуги» Лимонова. Но ни на одну книгу я не убил столько времени, как на «Письма из Лондона» Джулиана Барнса — даже в «Ленина» не вложено столько труда и тщания. «Письма» — тот случай, когда невозможно определиться с жанром: это всего лишь публицистика или уже «высокая проза» — и существует ли вообще граница между ними. Я начал переводить книгу для себя, потом ее издали, чудовищно, сплошные опечатки, угробили книжку. Я бы, да, хотел еще раз ее перешерстить и опубликовать, я люблю любой текст оттуда больше, чем все свои вместе взятые.

При личном знакомстве меня больше всего потряс Барнс: черт, бывают же писатели, до такой степени похожие на свои книги. Однажды я провел час со Стивеном Фраем — и тут ровно наоборот, какой там Дживз: нулевая обаятельность, его фотографией можно было иллюстрировать в энциклопедии слово «сноб». Я был дома у Джулии Дональдсон, у Мишеля Фейбера прожил два дня — в доме, который стоит на железнодорожной платформе, бывшее здание станции. Джонатан Коу, например, совсем не похож на «британского писателя» — вообще без закидонов. Хорнби такой же.

«Афиша» образца начала 2000-х была — может быть, неартикулированно, но по сути — такой англофильской институцией. Предполагалось, что Москва, которую описывал журнал, должна была в финале истории стать аналогом Лондона. Рестораны, литература, дизайн — все мерилось в сравнении с эталоном, таким «небесным Лондоном», и «Афиша» была главным агентом и ревизором этих чаемых перемен. И все ездили все время туда, чуть ли не на каждые выходные — в Лондон, в сельскую Англию, в Шотландию. Сейчас все смеются над историей про Солсбери, но я вот году в 2004-м ездил туда ровно как Петров и Боширов — на два часа, именно что собор посмотреть, буквально за этим. Это было в порядке вещей — так же, как следить за британским Букером пристальнее, чем за всеми русскими литпремиями вместе взятыми: новый эталон романа, ориентир на год. Сейчас про всю эту нелепость смешно вспоминать, но тогда этот англоцентризм, культурная гегемония «Лондона» казалась абсолютно естественной. Даже не знаю, что это — глупость? Наваждение? Очень странно сейчас вспоминать.

Моя рубрика «Книги» в «Афише» была почти автономной, легализованный формой чудачества — хочешь, пиши про Проханова, хочешь, про Нила Геймана. Но уже года с 2012-го стало ясно, что есть противоречие, некий политический шлейф стал чувствоваться, на обложке «Пусси райот», а внутри — Проханов, что-то не то. Это раздражало обе стороны.

Когда-то в кинотеатре «Соловей» был музей кино, и там была книжная лавка. Здесь я студентом купил недорогую книжку рассказов незнакомого мне писателя Владимира Сорокина и уже в метро начал их читать. Я никогда в жизни так не … [испытывал такого потрясения] от текста, как от тех рассказцев — «Желудевая падь», «Геологи». «Мысть, мысть, мысть, учкарное сопление», вот это все.

На четвертом курсе я предложил своей научной руководительнице Ольге Григорьевне Ревзиной тему диплома — что-то про дискурсивные практики у современного писателя В.Г. Сорокина — и принес ей «Норму». Она вернула книгу через неделю с абсолютным покерфейсом — но поняла и оценила. Вот тоже человек с абсолютным вкусом и слухом литературным. Защищался я на кафедре русского языка — но, мне кажется, в 1996 году никто, кроме меня и собственно моей научной руководительницы, просто не понимал, о каких текстах идет речь, никто тогда о Сорокине не знал.

В конце 1990-х, работая редактором прото-«Афиши», я заказал Сорокину рассказ на последнюю полосу. Он пришел за гонораром в редакцию лично: почему-то в черном лыжном костюме и с палками — вылитый герой своей книги. У меня оказался его мейл, и я ему написал что-то в духе «Здравствуйте, дорогой Мартин Алексеевич», мне казалось это остроумным. Напрасно — Сорокин очень жестко это пресек, и меня это сильно отрезвило: я усвоил тогда, что не надо путать автора ни с его героями, ни с его приемами. Но, несмотря на эту горечь, я всегда буду благодарен Сорокину за невероятное количество веселых часов, проведенных над его текстами.

Пелевина я видел раз в жизни: году в 2000-м, в ВШЭ, там была какая-то дискуссия про политтехнологии. Он пришел в спортивных штанах и черных очках — и экспромтом доказал, что какой-то академик, там присутствовавший, на самом деле не существует. Это было завораживающе, все с открытыми ртами замерли, когда он логически, по пунктам, объяснил, почему вот этот вот человек — его на самом деле нет и быть не может. Вообще, я очень люблю Пелевина. «Чапаева» я прочел в 1996-м, в «Знамени», летом в Симеизе. Я недавно перечитывал в связи с Лениным — это та книжка, которая с годами становится только лучше.

Лет 20 назад мне предложили написать биографию Пелевина, и я сходу согласился — но с условием, что прежде спрошу у него разрешение. Пелевин мне ответил, что не хочет этой книги. На круг, думаю, это было верно: не факт, что его жизнь — в отличие от прохановской или лимоновской — может быть ключом к эпохе. А тогда — какой смысл лезть в его частную жизнь?

Есть писатели, которые мне страшно нравились — но затем их магнетизм исчез, по разным причинам. Возможно, из-за ощущения, что они сами себя повторяют. Может быть, они по‑прежнему талантливы — и я до сих пор люблю и помню «Взятие Измаила», «Эвакуатор», «Учебник рисования», «Коронацию» — но в какой-то момент что-то рвется — и все, и никто не убедит меня взяться за новинку. Так было с Шишкиным, с Акуниным, с Быковым, с Кантором. Вот новый роман Проханова — прочту, если вдруг попадется, Лимонова — любой текст; а этих — нет, не тянет.

На самом деле, меня мало кто раздражает всерьез. Я не понимаю, почему все договорились считать Довлатова большим автором: его истории не кажутся мне ни смешными, ни «универсальными» — чтобы про любую ситуацию можно было сказать: «Ну это, помнишь, как у Довлатова». Как у Драгунского — да, как у Носова — да, чистый Гоголь — да, сорокинщина — да, но «как у Довлатова»? Нет.

Я любил в свое время «Дар» и «Защиту Лужина» Набокова, но мне никогда не нравилась «Лолита»: «огонь моих чресел», вся эта чудовищная пошлятина. Крайне переоцененный писатель, в целом.

Я очень люблю своего старинного друга Семеляка, притом что мы даже когда вместе работали, почти не виделись и едва здороваемся — только переписываемся, как Бувар и Пекюше. Это такие бесконечные платоновские диалоги — химически чистое злословие, шутовская политика, паралитература, шарлатанская история, дрязги про деньги — написанные двумя сорокинскими Мартин-Алексеевичами, которые ненавидят всех вокруг и которые осточертели друг другу, но все равно больше поговорить-то не с кем — и они продолжают пререкаться друг с другом, год за годом, лет двадцать уже. Соль в том, что это не для публикации, не дай бог кто-то это увидит когда-то. У Семеляка не так устроена голова, как у меня, мы разные, но я очень люблю его остроумие, и у него абсолютный слух на язык, лучший в поколении.

Еще человек — да можно сказать, что и кумир, почему нет — филолог Александр Константинович Жолковский, в середине 90-х я всерьез хотел поступить в аспирантуру американского университета, где он преподает. Потом, правда, у меня хватило ума понять, что дело не в методике разбора текстов, а в бретерском таком остроумии, которому невозможно выучиться, это либо есть, либо нет. Ни один текст Жолковского меня не разочаровал, никогда.

На самом деле, если бы можно было бы научиться писать, как кто-то еще, то я бы выбрал — как Бушин. Это великий писатель, ну или публицист, Владимир Сергеевич Бушин. Я с ним малость знаком, и он мне объяснил однажды, что дело не только в остроумии, не в умении найти нужное словцо и поставить его в нужном месте; не только в нем. Он объяснил, в чем. И если знаешь, в чем, то даже в обычную газету — которая один день вроде как живет — пишешь так, что люди перед смертью просят вырезки с твоими текстами в гроб им положить. И родным завещают на могилу приходить и новые твои статьи читать: «Я услышу». Вот Владимир Сергеевич Бушин так пишет, про вырезки это не выдумка. Я так пока не умею, но я помню его «завет», и я хотел бы так.

10 самых плодотворных авторов всех времен

Если бы вам пришлось выбирать между качеством и количеством, что бы вы выбрали? Что, если бы мы сказали вам, что вы можете получить и то, и другое! По крайней мере, так обстоит дело с представителями литературного мира. На протяжении многих лет авторы всех жанров проверяли свои творческие способности, видя, сколько книг они могут написать. До появления компьютеров эти плодовитые авторы успели опубликовать более 500 романов, повестей, рассказов и вообще любых произведений! Продолжайте читать, чтобы узнать, какие авторы написали больше всего книг в истории.

Стивен Кинг

«У меня был период, когда я думал, что, возможно, недостаточно хорош для публикации». — Стивен Кинг

Неудивительно, что Стивен Кинг является одним из наиболее публикуемых авторов. Однажды он сказал, что пишет 2000 слов в день, что объясняет, как быстро вы видите его книги на полках (и на большом экране). По имеющимся данным, Кинг опубликовал 60 полнометражных произведений и более 200 рассказов. У Кинга также есть эссе, сценарии и комиксы. Вы должны задаться вопросом, как один автор мог написать что-то столь же ужасное, как Carrie , а затем создать трогательную историю, такую ​​как The Green Mile .Кинг определенно писатель на все руки.

Айзек Азимов

«Писатели-фантасты предвидят неизбежное, и, хотя проблемы и катастрофы могут быть неизбежны, решений нет». Исаак Азимов

Любители научной фантастики знают, кто такой Айзек Азимов. Легенда своего жанра, Азимов написал или отредактировал более 500 книг и сотни рассказов. Он написал несколько серий публикаций, в том числе Foundation Series, Galactic Empire и Robot Series .Большинство книг Азимова очень подробно объясняют историю науки. К этим книгам прилагались справочники, объясняющие терминологию в его книгах. Книги о книгах, кто знал!

Кэтлин Мэри Линдси

«Логика магии заключается в том, что мы создаем то, что воображаем». — Мэри Фолкнер, Полное руководство для идиотов по женской духовности

Кэтлин Мэри Линдси на протяжении многих лет удерживала мировой рекорд по количеству опубликованных книг.Линдси писала под 11 псевдонимами: Мэри Фолкнер, Маргарет Кэмерон, Мэри Ричмонд, Молли Уоринг, Бетти Мэнверс, Элизабет Фентон, Найджел Маккензи и Хью Десмонд. Книга рекордов Гиннеса сообщает, что у Фолкнера всего 904 книги.

Йозеф Игнаций Крашевски

«Я не писатель и не художник. Хотя я много пишу и люблю всю красоту — я человек своего возраста, дитя своего народа.»- Йозеф Игнаций Крашевский

Йозеф Игнаций Крашевский, также известный как Клеофас Факунд Пастернак, опубликовал свою первую книгу в 1830 году. Эта книга была одной из многих в коллекции Крашевского. Автор, активист и историк опубликовал за свою жизнь 600 книг. Он наиболее известен своими работами об исторической Польше. Всего в сериале 29 романов в 79 частях.

Урсула Блум

«Энн было тридцать пять. Что было хуже, она выглядела на тридцать пять.”- Урсула Блум, Wonder Cruise

Урсула Блум была британской писательницей-романтиком, написавшей более 500 книг. Она, как и многие другие в этом списке, писала под псевдонимами. Блум сказал, что Чарльз Диккенс повлиял на нее, чтобы она стала писательницей. В детстве она увлекалась чтением и прочитала все его произведения до десяти лет. В 1920-х и 30-х годах женщины-журналисты не были обычным явлением, но Блум сопротивлялась и писала для различных газет и журналов.

Чарльз Гамильтон

«Яроух!» — Фрэнк Ричардс, Билли Бантер из школы Грейфрайарс

Барбара Картленд

«Я буду идти, пока не отвалится лицо.»- Барбара Картленд

Ну, Барбара, оказывается, ты продолжала писать и после этого! Барбара Картленд была одним из наиболее публикуемых авторов и продолжила публиковаться после ее смерти в 2000 году. Картленд занесен в Книгу рекордов Гиннеса по количеству написанных романов за один год. Ежегодно она писала около 23 романов и опубликовала в общей сложности 723 произведения. После того, как она умерла, они нашли рукописи книги и выпустили ее под названием Barbara Cartland Pink Collection .

Ryoki Inoue

«Отказаться от инерции.»- Рёки Иноуэ

Бразильский писатель Риоки Иноуэ занесен в Книгу рекордов Гиннеса как самый плодовитый автор: под множеством псевдонимов опубликовано 1075 книг. Иноуэ писал весь день и всю ночь, пока не дочитал книгу. Он написал Sequesreo Fast Food за одну ночь. Согласно Ryoki.com, они пишут: «По его мнению, секрет творческого процесса в 98% пота, 1% таланта и 1% удачи. Более того, дисциплина и целеустремленность — вот мотивы, которые заставляют его сидеть за компьютером и не уходить до конца своей новой работы.«Если вам когда-нибудь понадобится мотивация, чтобы закончить книгу или проект, подумайте о философии Иноуэ.

Р.Л. Стайне

Р.Л. Стайна однажды спросили на форуме Goodreads: «По шкале от одного до десяти, насколько вам нравится травмировать маленьких детей?»

Р.Л. Стайн кули ответил: «Мне нравится, когда дети читают. Их травмы — это всего лишь бонус ».

Печально известный автор серии «Мурашки» и «Улица страха» серии , Стайн разместил на своем веб-сайте 157 книг.В какой-то момент было сказано, что Стайн писал одну книгу каждые две недели. Стайн по-прежнему занимается этим, и у него есть программа для начинающих молодых авторов. Посетите его веб-сайт для получения дополнительной информации.

Корин Телладо

«Несколько месяцев цензоры отклоняли четыре романа. Я все ясно сказал. Цензура научила меня что-то подразумевать ». — Корин Телладо

Писатель-романтик Корин Телладо из Испании установил мировой рекорд по количеству проданных книг на испанском языке.Телладо опубликовал более 5000 наименований, продав более 400 миллионов книг. Телладо выделялась среди всех других романистов, потому что не попала в ловушку счастливого конца со всеми своими книгами. В 70-е годы ее романы вызывали недоумение, поскольку затрагивали сложные темы движения за права женщин.

ВАУ! Это много книг, которые можно добавить к вашей цели чтения на 2020 год. Не думаете, что у вас получится? Что ж, можно с навыком скорочтения. Обучение скорочтению также может повысить ваши навыки продуктивности.Наслаждайтесь всеми этими книгами, становясь при этом более продуктивным профессионалом. Ознакомьтесь со всеми нашими курсами, чтобы узнать больше.

Мы скучали по кому-нибудь? Дайте нам знать об этом в комментариях!

Кто написал больше всего книг?

Тебе это понравится. Давным-давно, в далеком двадцатом веке — ну, на самом деле это был 1984 год — один из моих клиентов поручил мне написать призрачное письмо по сбору средств, которое Айзек Азимов согласился подписать.Я подошел к задаче с некоторым трепетом как потому, что знал репутацию Азимова как плодовитого писателя, так и потому, что однажды встречался с этим человеком и знал, насколько он колючий (но это уже другая история).

В конце концов мне удалось составить черновик письма, и, как было указано, я отправил его в квартиру Азимова в Нью-Йорке через FedEx. Я позвонил через два дня в надежде, что знаменитому человеку действительно удалось прочитать мою бессмертную прозу. Его жена ответила. Когда я попросил поговорить с ним, она сказала: «О нет, он слишком занят, чтобы разговаривать.Он пишет. (Ну, конечно! Что еще будет делать этот мужчина?) Она добавила, что уверена, что он свяжется со мной.

Приблизительное время прочтения: 6 минут

Сообщение было обновлено 3 февраля 2021 г.

Странный опыт с Айзеком Азимовым

Конечно же, на следующий день я получил от Азимова посылку FedEx. В страхе я извлек черновик — и был ошеломлен, заметив подписанный бланк разрешения и, каким-то чудом, что оказалось абсолютно без изменений в тексте.Однако, когда я внимательно изучил текст, я заметил одно изменение в крошечном рукописном письме.

Я написал «Как автор более 300 книг. . . »

Азимов изменил это название на «Как автор более 310 книг. . . »

В конечном итоге знаменитый автор научно-популярных и научно-фантастических книг написал в общей сложности более 400 томов. Он самый плодовитый писатель, живой или мертвый?

Не далеко.

Кто написал больше всего книг.. . В самом деле?

Широко распространенный пост в Интернете приписывает эту сомнительную честь некой южноафриканской писательнице по имени Мэри Фолкнер, которая умерла в 1973 году в возрасте 70 лет. Как сообщается, в Книге рекордов Гиннеса она названа «самым плодовитым романистом в истории, [который ] писал под шестью псевдонимами ». Фолкнер написал 904 книги.

Писателей, более известных, чем Фолкнер, в том числе Жоржа Сименона, Джона Кризи, Барбара Картленд и Александра Дюма, а также других, гораздо менее известных, фигурируют в списке под ней, каждому из которых приписывают от 258 до 850 книг.И в список не вошли даже два автора, которых я знаю лично, каждый из которых написал более 400 книг. Я уверен, что их намного больше.

Но подождите. Даже 904 романа не справятся.

Дело не в том, о ком вы думаете

Дальнейшее расследование выявило отчет, что «В 2006 году Книга рекордов Гиннеса признала Л. Рона Хаббарда самым публикуемым и наиболее переводимым автором в мире, опубликовав 1084 художественных и документальных произведения, которые были переведены на 71 язык.”

Не узнаете имя этого выдающегося мастера слова? Он параноидальный шизофреник, патологический лжец и беглец от правосудия, основавший саентологию. Он умер в 1986 году в возрасте 75 лет с состоянием, эквивалентным сегодня почти миллиарду долларов. (Хаббард — тот человек, который сказал: «Если вы хотите по-настоящему разбогатеть, начните новую религию». Гм!)

Миллион книг. . . серьезно?

Но держите лошадей. Айзек Азимов, Мэри Фолкнер и Л. Рон Хаббард вместе взятые даже не регистрируются в той же октаве, что и потрясающий Филип М.Паркер. Этот сверхчеловеческий человек, 54-летний профессор менеджмента в INSEAD, всемирно известной бизнес-школе с самым высоким рейтингом, базирующейся во Франции, утверждает, что является автором более миллиона книг. (Мой источник: Это невероятно: теория сырных струн, магнитные цыплята и другие исследования WTF, , Марк Абрахамс. )

Вы правильно прочитали. Один миллион книг — и он пишет их только с 2008 года. (Однако, когда я впервые проверил, Amazon перечислила только 133 501 книгу, а сейчас еще меньше.)

Бессмертные титулы профессора Паркера

Вот несколько бессмертных титулов профессора Паркера:

• Перспективы на 2007–2012 годы для щеток и держателей для унитазов в ванных комнатах в США
• Мировые перспективы на 2007–2012 годы для ротационных насосов с расчетным давлением 100 фунтов на квадратный дюйм. или менее и проектной мощностью 10 часов в минуту. или меньше
• Авокадо: медицинский словарь, библиография и руководство по аннотированным исследованиям
• Кроссворды Вебстера с английского на румынский: уровень 2
• Перспективы сумок для гольфа в Индии на 2007–2012 годы
• Отчет о деревянных сиденьях для унитазов за 2007 год: сегментация мирового рынка по городам
• Перспективы замороженной спаржи в Индии на 2007–2012 гг. Это?

  Ну, может, и нет.И особенно когда вы узнаете, что профессор Паркер на самом деле не написал ни одной из этих книг. Этот явно умный человек вместо этого написал множество компьютерных алгоритмов, которые делают все за него, выпустив, скажем, по крайней мере шесть книг о перспективах ершиков для унитазов.

  Итак, кто этот парень?

  Бьянка Боскер, пишущая на номер Huffington Post , сообщает, что «Паркер начала с создания рыночных отчетов, проданных банкам, консалтинговым фирмам и государственным торговым агентствам, заинтересованным в перспективах продаж, например, резины или гофрированного картона.Теперь он надеется использовать алгоритмы, чтобы помочь в изучении языков и образовании в развивающихся странах. Благодаря автоматическим радиотрансляциям Parker люди в некоторых частях Малави впервые слышат прогнозы погоды на местном языке — и в результате уже меняют свои методы ведения сельского хозяйства ». Думаю, может быть, мы сможем простить этого человека за то, что он загрязнил литературный мир всеми этими бессмысленными названиями.

  Вы также можете быть заинтригованы тем, что люди читают в этом блоге или что я читаю (а что нет).

  И вы всегда можете найти мои самые популярные и самые свежие обзоры, а также руководство по всему сайту на домашней странице.

  Кто написал больше всего книг ?. Тебе это понравится. | by Mal Warwick

  Исаак Азимов написал больше всего книг? Читай дальше что бы узнать. Кредит: lastampa.it

  Вам это понравится.

  Давным-давно, в далеком двадцатом веке — ну, на самом деле это был 1984 год — один из моих клиентов поручил мне написать письмо для сбора средств, которое Айзек Азимов согласился подписать.Я подошел к задаче с некоторым трепетом как потому, что знал репутацию Азимова как плодовитого писателя, так и потому, что однажды встречался с этим человеком и знал, насколько он колючий (но это уже другая история).

  В конце концов мне удалось составить письмо и, как было указано, я отправил его в квартиру Азимова в Нью-Йорке через FedEx. Я позвонил через два дня в надежде, что знаменитому человеку действительно удалось прочитать мою бессмертную прозу. Его жена ответила. Когда я попросил поговорить с ним, она сказала: «О нет, он слишком занят, чтобы разговаривать.Он пишет. (Ну, конечно! Что еще будет делать этот мужчина?) Она добавила, что уверена, что он свяжется со мной.

  Конечно же, на следующий день я получил от Азимова посылку FedEx. Я со страхом извлек черновик — и был ошеломлен, заметив подписанный бланк разрешения и, каким-то чудом, что оказалось абсолютно без изменений в тексте. Однако, когда я внимательно изучил текст, я заметил одно изменение в крошечном рукописном письме.

  Я написал «Как автор более 300 книг.. . »

  Азимов изменил это название на «Как автор более 310 книг. . . »

  В конечном итоге знаменитый автор научно-популярных и научно-фантастических книг написал в общей сложности более 400 томов. Он самый плодовитый писатель, живой или мертвый?

  Не далеко.

  Широко распространенный пост в Интернете приписывает эту сомнительную честь некой южноафриканской писательнице по имени Мэри Фолкнер, которая умерла в 1973 году в возрасте 70 лет. По сообщениям, Книга рекордов Гиннеса причисляет ее к «самой плодовитой писательнице в истории», [ кто] писал под шестью псевдонимами.Фолкнер написал в общей сложности 904 книги.

  Писатели, гораздо более известные, чем Фолкнер (Жорж Сименон, Джон Кризи, Барбара Картленд, Александр Дюма), а также другие, гораздо менее известные, фигурируют в списке под ней, каждому из которых приписывают от 258 до 850 книг. И в список не вошли даже два автора, которых я знаю лично, каждый из которых написал более 400 книг. Я уверен, что их гораздо больше.

  Но подождите. Даже 904 романа не справятся.

  Дальнейшее расследование обнаружило отчет, что «В 2006 году книга рекордов Гиннеса объявила Л.Рон Хаббард — самый публикуемый и наиболее переводимый автор в мире, опубликовавший 1084 художественных и документальных произведения, переведенных на 71 язык ».

  Не узнаете имя этого выдающегося мастера слова? Он параноидальный шизофреник, патологический лжец и беглец от правосудия, основавший саентологию. Он умер в 1986 году в возрасте 75 лет с состоянием, эквивалентным сегодня почти миллиарду долларов. (Хаббард — это человек, который сказал: «Если вы хотите по-настоящему разбогатеть, начните новую религию.Кхм!)

  Но держите лошадей. Айзек Азимов, Мэри Фолкнер и Л. Рон Хаббард вместе взятые, даже не регистрируются в той же октаве, что и потрясающий Филип М. Паркер. Этот сверхчеловеческий человек, 54-летний профессор менеджмента в INSEAD, всемирно известной бизнес-школе с самым высоким рейтингом, базирующейся во Франции, утверждает, что является автором более миллиона книг. (Мой источник: «Это невероятно: теория сырных струн, магнитные цыплята и другие исследования WTF», , Марк Абрахамс. )

  Вы правильно прочитали.Один миллион книг — и он пишет их только с 2008 года. (Однако, когда я впервые проверил, Amazon перечислил только 133 501 книгу, а сейчас еще меньше.)

  Вот несколько бессмертных названий профессора Паркера:

  • 2007 –2012 Перспективы для щеток и держателей для туалетов в ванных комнатах в США
  • Мировой прогноз на 2007–2012 годы для роторных насосов с расчетным давлением 100 фунтов на кв. Дюйм или менее и проектной мощностью 10 часов в минуту. или меньше
  • Авокадо: медицинский словарь, библиография и аннотированное руководство по исследованиям
  • Кроссворды Вебстера с английского на румынский: уровень 2
  • Перспективы сумок для гольфа в Индии на 2007–2012 годы
  • Отчет о деревянных сиденьях для унитазов за 2007 год: сегментация мирового рынка по городам
  • Перспективы замороженной спаржи в Индии на 2007–2012 гг. Это?

    Ну, может, и нет.И особенно когда вы узнаете, что профессор Паркер на самом деле не написал ни одной из этих книг. Этот явно умный человек вместо этого написал множество компьютерных алгоритмов, которые делают все за него, выпустив, скажем, по крайней мере шесть книг о перспективах ершиков для унитазов.

    Бьянка Боскер, пишущая для Huffington Post , сообщает, что «Паркер начала с создания рыночных отчетов, проданных банкам, консалтинговым фирмам и государственным торговым агентствам, заинтересованным в перспективах продаж, скажем, каучука или гофрированного картона.Теперь он надеется использовать алгоритмы, чтобы помочь в изучении языков и образовании в развивающихся странах. Благодаря автоматическим радиотрансляциям Parker люди в некоторых частях Малави впервые слышат прогнозы погоды на местном языке — и в результате уже меняют свои методы ведения сельского хозяйства ». Думаю, может быть, мы сможем простить этого человека за то, что он загрязнил литературный мир всеми этими бессмысленными названиями.

    10 самых плодотворных авторов за всю историю

    Кто были или были самыми плодовитыми авторами в истории написания романов? Ответ вас удивит — не обязательно из-за того, кем они были, а из-за того, сколько романов они написали.

    Эти плодовитые авторы не все входят в число самых известных писателей, хотя некоторые из них входят в число самых известных писателей. Если вы поклонник Агаты Кристи или Стивена Кинга, возможно, вы перекусили их романами и задыхались от того, сколько приятных часов вы потратили на их чтение — и то и другое около сотни. Стивен Кинг, которому уже около 85 лет, который все еще пишет, должен прожить свое столетие. Агате Кристи удалось около 80-ти, и теперь это финал. Но есть писатели, написавшие намного больше романов, чем они.

    Вопрос в том, как это возможно, чтобы один человек мог написать несколько сотен романов за одну жизнь? И что ими движет? Мы никогда не сможем узнать ответ на второй вопрос, но ответ на первый таков: чем бы они ни руководствовались, их книги свидетельствуют о том, что это действительно возможно, хотя мы с вами не сможем этого сделать.

    Вот десять самых плодовитых писателей в порядке убывания количества написанных ими книг:

    Корин Телладо, 1927–2009

    Около 4000 романтических романов

    Мария дель Сокорро Телладо Лопес (псевдоним Корин Телладо) с некоторыми из ее многочисленных романов

    Испанская писательница Мария дель Сокорро Телладо Лопес (1927–2009), писавшая под именем Корин Телладо, опубликовала более четырех тысяч романтических романов, большинство из которых стали бестселлерами в испаноязычном мире.Было продано более 400 миллионов копий.

    Чарльз Гамильтон, 1876-1961

    Эквивалент 1200 романов

    Чарльз Гамильтон наслаждается трубкой

    Второй самый плодовитый писатель-фантаст — Чарльз Гамильтон (1876–1961). Его книги практически невозможно сосчитать, но известно, что он написал более 100 миллионов слов, что эквивалентно 1200 полноформатным романам. Он также написал около 5000 рассказов.

    Не слышали о Чарльзе Гамильтоне? Он написал несколько серий книг, в основном для государственных школ, и он использовал разные псевдонимы для каждой серии, хотя он использовал свое собственное имя для своих рассказов, которые, хотя и живые и интересные, в наши дни трудно найти.

    Все еще не слышали о нем? Что ж, если вы в определенном возрасте, вам понравился его самый знаменитый персонаж, Билли Бантер, «Сова Убранства», ученик школы Грейфрайарс Фрэнка Ричардса по прозвищу Чарльз Гамильтон. Билли Бантер — великий английский вымышленный персонаж и интересен как главный герой, потому что он антигерой, считающий себя образцовым персонажем — красивым и талантливым, значительно превосходящим всех, тогда как на самом деле он толстый, ленивый, неприятный расист. и самовлюбленный мальчик.

    Посреди несколько устаревшей художественной литературы Гамильтона Билли Бантер выделяется как-то неуместным для своего времени, а книги по-прежнему читабельны и забавны. Его романы обычно интересны и занимательны. Возможно, вам понравились серия St Jim’s от Мартина Клиффорда или серия Rookwood от Оуэна Конквеста или серия The Rio Kid от Ральфа Редуэя. Все книги Чарльза Гамильтона.

    Рёки Иноуэ, 1946 —

    1075 книг

    Рёки Иноуэ среди его работ

    Бразильский писатель Риоки Иноуэ, родившийся в 1946 году, на сегодняшний день опубликовал 1075 художественных книг, используя 13 псевдонимов.Начав книгу, он пишет день и ночь без перерывов, пока она не будет закончена. Иногда он пишет целую книгу за один день или за одну ночь. Это человек, придумавший чудесную фразу:

    .

    «Секрет творческого процесса в 98% пота, 1% таланта и 1% удачи».

    Лоран Босуорт Пейн, 1916 — 2001

    Более 1000 романов

    Крупный план Лорана Босворта Пейна

    Американский писатель Лоран Босуорт Пейн, 1916–2001, вероятно, самый невероятный из этих писателей-романистов.Он опубликовал более тысячи романов под семидесятью псевдонимами. Он более или менее захватил рынок западных романов под некоторыми известными западными писателями-фантастами, такими как А.А. Эндрюс, Деннис Арчер, Джим Слотер.

    Кэтлин Мэри Линдси, 1903–1973

    904 романтических романа

    Кэтлин Мэри Линдси (справа)

    Кэтлин Мэри Линдси, 1903–1973, автор 904 романтических романов. Она более известна как английская / южноафриканская писательница Мэри Фолкнер, также писала как Маргарет Кэмерон, Мэри Ричмонд, Молли Уоринг, Бетти Мэнверс, Элизабет Фентон и писала криминальные романы под именами Найджел Маккензи и Хью Десмонд.Она использовала еще четыре псевдонима .

    Энид Блайтон, 1897-1968

    Более 800 детских книг

    Легендарная Энид Блайтон

    Энид Блайтон, 1897-1968, не нуждается в представлении. Она, вероятно, самый известный из всех британских писателей, и дети всего мира читают ее в переводе на большинство языков мира. Написала более 800 детских книг. Ее персонажи, такие как Нодди, являются одними из самых известных во всей детской литературе.Детские имена «Знаменитой пятерки» легко сходят с языка на нескольких языках. Есть и другие популярные сериалы, такие как «Секретная семерка», «Замок и остров приключений», «Далекое дерево» и так далее, серия за серией.

    В наши дни ее книги считаются расистскими и социально оскорбительными, но она рассказывает хорошую историю, и когда ребенок, например, читает книгу из серии «Знаменитая пятерка», он часто обнаруживает, что не может отложить книгу.

    Барбара Картленд, 1901-2000 гг.

    Около 700 любовных романов

    Барбара Картленд выглядит очаровательно в свои 80-е.

    Английская версия Корин Телладо — это Барбара Картленд (1901–2000), написавшая 700 романтических романов в дополнение к пьесам, музыкальным произведениям, журналистике и опереттам.Она продала 750 миллионов экземпляров своих книг. Кто-то из тех, кто работал секретарем у Барбары Картленд, сообщил, что автор большую часть утра проводила в постели, диктуя свои романы секретарю. Она почти не останавливалась и не возвращалась назад. Она часто писала роман за две недели. Она держит рекорд Книги рекордов Гиннеса по количеству романов, опубликованных за год — двадцать семь!

    Полковник, Прентисс Ингрэхэм, 1843–1904 годы

    Более 600 романов

    Полковник Прентисс Ингрэхэм

    Полковник Конфедерации Прентисс Ингрэм 1843–1904 начал свою писательскую карьеру в 1872 году с романа « Шпион в маске » и за следующие тридцать лет написал более 600 романов, наиболее известным из которых является «Бизон Билл». серии, серии Мерле Монте и серии Дика Дума.Как будто этого было недостаточно, он работал на полковника Билла Коди (Буффало Билл), призрак написав многие из самых продаваемых книг шоумена. Он использовал несколько псевдонимов.

    Азимов Исаак, 1920-1992

    Более 500 романов

    Айзек Азимов в телевизионном чат-шоу

    Замечательный американский писатель Айзек Азимов (1920–1992) входит не только в десятку плодовитых писателей, написавших более 500 романов и сотен рассказов, но также является одним из величайших писателей-фантастов. . Он также был профессором биохимии в Бостонском университете.

    Но прежде всего Азимов — легенда научной фантастики, входившая в «большую тройку» при его жизни, вместе с Артуром Кларком и Робертом Хайнлайном. Он наиболее известен своей серией Роботов. Он представил миру научной фантастики код, известный как «Три закона робототехники», свод правил поведения роботов. Он также написал рассказ « Nightfall », который считается лучшим из когда-либо написанных научно-фантастических рассказов.

    Р.Л. Стайн, 1943 —

    Около 450 книг

    Плодовитый R.Л. Стайн
    1. Р.Л. Стайн, 1943 г.р., американский писатель мрачных / ужасных / призрачных романов и рассказов для подростков. Он написал около 450 книг на эти темы и несколько серий, пользующихся огромной популярностью, например, серия «Мурашки по коже». , Гнилая школа, Улица Страха, По большей части призрачные и из серий «Комната кошмаров».

    ---

    И это наш обзор самых плодовитых писателей мира. Как вы думаете, нам следует добавить в этот список других авторов с огромной библиографией? Дайте нам знать в комментариях ниже.

    17 САМЫХ ПРОБЛЕМЫХ ПИСАТЕЛЕЙ В ИСТОРИИ

    
    
    В своих мемуарах « о написании » Стивен Кинг прокомментировал, что он считался плодовитым, несмотря на то, что на сегодняшний день написал «всего» несколько десятков романов (это было еще в 2000 году). Тем не менее, он утверждал, что он ничто по сравнению с британским детективом по имени Джон Кризи, который написал более пятисот романов под десятью разными именами. С другой стороны, некоторые известные романисты написали менее пяти книг за карьеру.«Что нормально, — заявил Кинг, — но меня всегда интересуют две вещи об этих людях: сколько времени им потребовалось, чтобы написать книги, которые они написали , и что они делали в остальное время?»

    Итак, вот 17 писателей, которые настолько «плодовиты», как Кинг — «ужас». На самом деле Кинг даже не близок к тому, чтобы попасть в этот список. Но Кризи? Он девятый.

    1. Испанский писатель Корин Телладо (ее настоящее имя Мария дель Сокорро Телладо Лопес) жила с 1927 по 2009 год и опубликовала более 4000 — да четыре тысячи — романов.Она продала более 400 миллионов из них.

    2. Бразильский автор Риоки Иноуэ — торакальный хирург. Он также … эээ, балуется криминальным чтивом на португальском языке — около 1100 книг. И он все еще пишет.

    3. Кэтлин Линдси была английской писательницей-романтиком, у которой было как минимум 11 псевдонимов. Она умерла в 1973 году (в возрасте 70 лет), написав более 900 книг.

    4. Семьдесят книг составят плодотворную карьеру. У Лорана Босворта Пейна было 70 различных псевдонимов .Он писал в основном западную художественную литературу. Очень много. Более 850 книг.

    5. Энид Мэри Блайтон — английская писательница детских книг, умершая в 1968 году. Ее работы были переведены почти на 90 языков, и она написала более 800 книг, что принесло больше общего объема продаж, чем Дж.К. Роулинг.

    6. Писала ли она как Барбара Картленд или Барбара МакКоркуодейл, писала ли поваренные книги, книги о здоровье или историческую литературу, она наверняка писала. Она прожила 99 лет (до 2000 года) и написала 723 книги.

    7. Йозеф Игнаций Крашевский был польским писателем XIX века, написавшим все, от романов и биографий до пьес и стихов, всего было написано более 600 книг.
    
    8. Бывший солдат Конфедерации по имени Прентисс Ингрэхэм написал более 600 романов. Он был наиболее известен своей серией «Буффало Билл».

    9. Наконец, мы попадаем на номер John Creasey . История гласит, что Джон Кризи получил 768 писем с отказом до того, как была опубликована его первая книга.Затем он написал почти столько же книг — фактически более 600 — под 28 псевдонимами. Сюда входят вестерны под такими именами, как Текс Райли и Кен Рэндж, и даже любовные романы в роли Маргарет Кук.

    10. Религиовед и учитель Джалалуддин ас-Суюти , как полагают, написал более 550 книг, в основном в 15 веке в Египте.

    11. Жорж Жозеф Кристиан Сименон родился в 1903 году. Он умер в 1989 году. Между тем бельгийский автор написал около 200 романов под своим именем и более 300 романов под более чем дюжиной псевдонимов.

    12. В 1994 году Гарольд Блум опубликовал The Western Canon, , сосредоточив внимание на 26 основных литературных произведениях за предыдущие шесть веков, которые он считал наиболее возвышенными и представительными для своих народов. Урсула Блум (1892–1984) не была близка к тому, чтобы сделать стрижку. Но английский романист написал более 520 книг.

    
    13. Говард Роджер Гарис , умерший в 1962 году, был наиболее известен благодаря серии книг о пожилом кролике по имени дядя Виггили Лонгиерс.Всего он написал более 500 книг. Кролики размножаются.

    14. Японский писатель Дзиро Акагава за свою 30-летнюю карьеру написал около 500 романов, многие из которых представляют собой юмористические загадки. И он все еще идет.

    15. Известный писатель-фантаст Исаак Азимов опубликовал по меньшей мере 468 книг, прежде чем умер в 1992 году от ВИЧ-инфекции, вызванной переливанием крови. Он также написал около 90 000 писем и открыток. Еще один интересный факт: его книги были опубликованы во всех, кроме одной, из десяти основных категорий Десятичной классификации Дьюи.

    16. Мастер жутких для мини-набора, RL Stine написал около 450 книг, в основном романы ужасов в сериях Goosebumps, Rotten School, Fear Street, Mostly Ghostly и The Nightmare Room серии. Так далеко.

    17. Он был американским основателем синдиката, который опубликовал серию Hardy Boys и Нэнси Дрю (среди других книг для детей), но Эдвард Стратегейер также использовал различные псевдонимы, чтобы написать более 400 романов.

    10 самых продаваемых авторов всех времен

    Несколько месяцев назад мы представили вам список самых продаваемых книг всех времен. А что насчет авторов бестселлеров?

    Как и прежде, требуется много заявлений об отказе от ответственности. В этом списке вопрос о том, кто считается «автором», занимает центральное место. И Стивен Кинг, и Дж. Роулинг писала под псевдонимами (Ричард Бахман и Роберт Гэлбрейт соответственно), и оба были раскрыты.Хотя кажется разумным считать книги, написанные под этими псевдонимами, в общем количестве их авторов, некоторые ситуации не столь уж очевидны. Работа 18-го века « Всеобщая история пиратов » (ключевой источник информации о Золотом веке пиратства), например, приписывается некоему капитану Чарльзу Джонсону. Однако историкам так и не удалось найти свидетельства существования капитана Чарльза Джонсона, поэтому в 1932 году один ученый решил, что это было написано Дэниелом Дефо, и в результате книга теперь часто упоминается как одна из его работ.Однако в последние несколько десятилетий эта атрибуция подвергалась сомнению в пользу журналиста по имени Натаниэль Мист. Итак, следует ли приписать номера этого бестселлера Дефо, Мисту или полностью исключить их из списка?

    Историки также все чаще строят теории о том, что Шекспир не был единственным автором многих своих пьес — согласно The New Oxford Shakespeare : «Все три его последние пьесы были написаны в соавторстве с [Джоном] Флетчером, который во всех трех , похоже, написал больше уцелевших текстов, чем Шекспир.Как же тогда поступить с Шекспиром? Следует ли делить его работы? Или стоит поставить звездочку на записи? Эти вопросы могут попасть на удивительно глубокую философскую территорию.

    С учетом этих оговорок — и еще одной оговорки, что этот список не включает религиозные произведения и, за некоторыми исключениями, избегает авторов, которые фигурируют в списке самых продаваемых книг; это также не полный, исчерпывающий список или список «первой десятки» — вот некоторые кандидаты в авторов бестселлеров всех времен.

    1. Мао Цзэдун // Невысказанные миллиарды

    Мао Цзэдун фигурирует в нашем списке бестселлеров цитат председателя Мао Цзэдуна , но он, вероятно, все еще будет в списке даже без цитат . По словам социолога Чжэнъюань Фу, «масштабы производства и потребления икон и символов Мао беспрецедентны в истории человечества. За десять лет, с марта 1966 года по август 1976 года, было 1820 … государственных типографий, которые напечатали 6.5 миллиардов томов цитат председателя Мао (маленькая красная книга), 840 миллионов наборов избранных произведений Мао Цзэдуна (3,36 миллиарда томов), 400 миллионов томов стихотворений председателя Мао и 2,2 миллиарда листов Мао. стандартные фотопортреты пяти стандартных размеров ». Как всегда, когда речь идет о таких цифрах, некоторые источники становятся меньше, но общая сумма определенно огромна.

    2. Агата Кристи // Приблизительно 2 миллиарда проданных книг

    Согласно Книге рекордов Гиннеса, Агата Кристи имеет титул «самого продаваемого в мире писателя-беллетриста» с предполагаемым объемом продаж более 2 миллиардов долларов.ЮНЕСКО также считает Кристи самым переводимым автором в истории.

    3. Барбара Картланд // Возможно более 600 миллионов

    Романистка Барбара Картленд иллюстрирует неотъемлемую разницу между авторами бестселлеров и книгами-бестселлерами. Источники различаются, но все согласны с тем, что она написала около 723 книг (более 600 из которых были романами), а ее общий объем продаж варьируется от 600 миллионов до миллиарда книг. Проведение некоторого разделения показывает, что каждая книга могла быть продана лишь чуть более миллиона копий, но ее чистый объем производства — она, как говорят, иногда писала 20 книг в год — делает ее автором бестселлеров.

    4. Корин Телладо // Возможно около 400 миллионов

    Согласно ее некрологу в The Guardian , некоторые ошибочно полагают, что Корин Телладо был издательством, а не человеком. Как и Барбара Картланд, Телладо писала романтические романы, но гораздо больше — по оценкам, общее количество ее книг за 63-летнюю карьеру составило от 4000 до 5000; она считается самым продаваемым автором в истории испанского языка и находится на одном уровне с Мигелем де Сервантесом по читательской аудитории.В качестве примера того количества книг, которое она могла выпустить, она проработала часть своей карьеры во время диктатуры Франсиско Франко, когда власти подвергали ее книги жесткой цензуре и отправляли их обратно; Лондонская «Таймс » сообщает: «Через несколько месяцев цензоры режима могут отвергнуть целых четыре ее новеллы».

    5. Доктор Сьюз // Где-то от 100 до 650 миллионов

    В 2001 году издательство « Publishers Weekly » провело опрос для определения самых продаваемых детских книг.Теодор «Доктор Сьюз» Гейзель не попадал в список до 4-го места с Green Eggs и Ham на 8 миллионов, но у него было шесть из 20 лучших. В настоящее время The Washington Post сообщает, что доктор Сьюз продал 650 миллионов копий в 95 странах, из которых Green Eggs и Ham по-прежнему лидируют с 17,5 миллионами проданных копий.

    6. Чарльз Шульц // Неизвестно, но не менее 300 миллионов

    Газеты создают фундаментальную проблему для подобных списков.Если кто-то пишет статью в день для газеты, а ее тираж составляет миллион экземпляров, это быстро накапливается. Хотя мало кто покупает газету для одного писателя, Чарльз Шульц особенный. Согласно статье Wall Street Journal 1999 года, только его книги были проданы тиражом 300 миллионов экземпляров. Но по-настоящему сияет комикс « Peanuts ». В какой-то момент у него было 355 миллионов читателей, он появился примерно в 2600 газетах в 75 странах, и, согласно Washington Post , Шульц рисовал «каждый кадр своей ленты семь дней в неделю с момента ее создания в октябре 1950 года», пока она не появилась. закончился в начале 2000 года.Роберт Томпсон из Центра изучения популярного телевидения при Сиракузском университете заявил, что Peanuts — «возможно, самая длинная история, рассказанная художником-одиночкой в ​​истории человечества».

    7. Эйитиро Ода // 450 миллионов

    Эйитиро Ода — это мангака (создатель манги), стоящая за One Piece, который, как сообщается, с 1997 года было продано 450 миллионов копий по всему миру, хотя только 70 миллионов из них были выпущены за пределами Японии. В 2015 году Книга рекордов Гиннеса признала его «наибольшим количеством копий, опубликованных для одной и той же серии комиксов одним автором.”

    8. Джеймс Паттерсон // Приблизительно 300 миллионов

    Паттерсон часто считается самым продаваемым автором в мире с 2001 года. Он также считается первым автором, который продал 1 миллион электронных книг, и обычно указывается как автор с наибольшим количеством New York Times бестселлеров.

    9. Горацио Алджер // Требования до 200 миллионов

    Горацио Алджер был мастером романа 19 века.В его книгах были рассказы о мальчиках из стремительно урбанизирующихся Соединенных Штатов. Позже он даже написал президентскую биографию — Авраам Линкольн, мальчик из глубинки; или «Как молодой разветвитель рельсов стал президентом » — в его невероятно успешную формулу.

    10. Лев Толстой // Возможно более 400 миллионов

    Как всегда, старым авторам трудно найти статистику, и у Толстого эта проблема в избытке. Распространенное в Интернете утверждение о том, что он продал более 400 миллионов копий, основано на одной единственной строке в статье о Пушкине New York Times 1987 года.Почему при таком небольшом количестве доказательств он заслуживает своего места в списке? Во-первых, он определенно продал много книг, даже если не все, утверждающие, что читали его, говорят правду; Исследование BBC 2016 года показало, что у Толстого есть две из пяти книг, которые люди чаще всего лгали о чтении ( Война и мир под номером 4 и Анна Каренина под номером 5).

    Кроме того, работы Толстого стали неожиданными хитами 21 века. В 2004 году Книжный клуб Опры Уинфри выбрал Анны Карениной ; The New York Times сообщила, что, хотя обычно издателю повезло продавать 20 000 экземпляров в год, они увеличили свой тираж до 800 000, готовясь к выбору.Между тем, в 2016 году War and Peace впервые вошли в топ-50 британских книготорговцев благодаря адаптации BBC. Независимо от точности числа 400 миллионов, у Толстого был удивительно хороший 21 век.

    Пять из самых плодотворных авторов мира

  • Айзек Азимов

    Автор русского происхождения Айзек Азимов — легенда научно-фантастического сообщества. Некоторые из его самых известных книг, в том числе « I», «Робот », стали крупными кассовыми хитами.С момента своего первого рассказа в 1938 году до своей смерти в 1992 году Азимов опубликовал почти 500 книг .

    Доктор Исаак Азимов Филип Леониан [Public Domain], через Wikimedia Commons

    Азимов родился в 1920 году в маленьком российском городке недалеко от границы с Беларусью. Когда Азимов был еще младенцем, его семья решила иммигрировать в Нью-Йорк в поисках лучшей жизни. После приезда в Бруклин родители Азимова открыли несколько кондитерских. Помогая своим родителям управлять магазинами, Азимов научился читать на английском и идиш.В конце концов он продолжил изучать медицину в Колумбийском университете и получил диплом магистра и доктора философии.

    Сразу после окончания Колумбийского университета Азимов начал работать в Медицинской школе Бостонского университета в должности доцента биохимии. На этом посту он продолжал работать и в 1970-е годы, при этом параллельно работая над художественной литературой.

    Его первая опубликованная работа «Заброшенный на Весту» (1932) рассказывает историю трех астронавтов, оказавшихся в опасном поясе астероидов. Лишь в 1950 году Азимов закончил свой первый роман « Галька в небе ».Этот роман, который официально входит в серию « Галактическая Империя » Азимова, рассказывает о портном из Чикаго, который переносится в будущее.

    В 1950 году был выпущен один из самых влиятельных романов Азимова: « I, Робот ». Этот роман, включающий знаменитые «Три закона робототехники», произвел революцию в нашем понимании искусственного интеллекта. Сегодня большинство людей знают об этой знаменитой работе Азимова благодаря фильму 2004 года с Уиллом Смитом в главной роли.

    В 1951 году Азимов опубликовал роман Foundation , который послужил, ну, ну, «основой» для его серии романов Foundation .Другие главные романы в этой серии включают Foundation и Empire и Second Foundation , которые оба были выпущены в течение двух лет после публикации первого романа.

    Хари Селдон, главный герой этого сериала, может заглядывать в будущее, используя сложную науку под названием «психоистория». Согласно предсказаниям Селдона, Галактическая Империя скоро вступит в долгую темную эру. Обладая этими знаниями, Селдон решает отправиться на поиски, чтобы нанять самых умных людей по всей галактике и сохранить знания человечества.

    Обложка, Ежеквартальная фантастика, ноябрь 1956 г. [Public Domain], через Wikimedia Commons

    Хотя самые известные произведения Азимова были связаны с научной фантастикой, он также писал в таких разнообразных жанрах, как фэнтези, библейские исследования и математика. Азимов также написал почти 100 000 писем при жизни. К моменту своей смерти в возрасте 79 лет Азимов был удостоен многих престижных наград и считался одним из лучших писателей-фантастов ХХ века. В его честь даже был назван астероид (номер 5020).

    Орбита 5020 Азимова, НАСА / Лаборатория реактивного движения, через Wikimedia Commons

    Для завершения всех этих работ Азимов проводил большую часть своего свободного времени в полной изоляции. Позже в интервью Азимов дал несколько советов начинающим писателям, которые хотели пойти по его стопам:

    «Если вы хотите быть плодовитым писателем, вы должны быть целеустремленным, целеустремленным, безостановочным человеком. . Звучит ужасно, не правда ли? Что ж, тогда сконцентрируйтесь на том, чтобы быть хорошим писателем, и оставьте плодовитость тем беднякам, которые ничего не могут с собой поделать.”

  • Лопе де Вега

    Вы знаете, что вы плодовитый писатель, когда Гете вам завидует. Правильно, немецкий литературный титан завидовал выходу испанского писателя Лопе де Вега .

    Так сколько же мистер де Вега написал за свою жизнь? По самым скромным подсчетам, «Испанский Феникс» написал более 400 пьес, 3000 сонетов, десятки прозаических произведений и несколько эпических поэм.

    Феликс Лопе де Вега и Карпио (1562–1635) [общественное достояние], через Wikimedia Commons

    Лопе де Вега (настоящее имя Лопе Феликс де Вега Карпио) родился в 1562 году в Мадриде.В молодости де Вега учился на священника в городе Алькала-де-Энарес. Однако примерно в 1577 году де Вега был отвлечен от учебы замужней женщиной, за которой он последовал обратно в Мадрид. Находясь в Мадриде, Лопе де Вега быстро зарекомендовал себя как ведущий драматург.

    Лопе де Вега утверждал, что может писать по крайней мере 20 страниц пьесы каждый день. Это впечатляет, если учесть, насколько… гм, «занятой» была личная жизнь Лопе де Вега. Достаточно прочитать его знаменитые романтические стихи, чтобы обнаружить, что де Вега всегда был вовлечен в какие-то романтические связи.

    Его самой популярной драматической формой была комедия , новый стиль испанской драмы, в котором использовались лирические стихи и сочетались элементы трагедии и комедии. Многие из этих комедий либо подробно описывают исторические подвиги в прошлом Испании, либо исследуют современные нравы Испанской империи. Помимо зарабатывания денег на своих пьесах, Лопе де Вега был придворным чиновником многих выдающихся испанских дворян до своей смерти в 1635 году.

    Улица Лас-Уэртас в Мадриде, Испания Лурдес Кардена, через Wikimedia Commons

    В его Самый влиятельный трактат, Новое искусство комедий в то время , де Вега отверг классические формы драмы и призвал современных драматургов следовать его модели комедии .В частности, де Вега поощрял драматургов смешивать трагедию и комедию и писать более лиричные испанские стихи. Он также предложил драматургам брать реплики для сюжетов из общественных вкусов.

    Хотя де Вега был наиболее известен при жизни своими драматическими произведениями, сегодня его больше всего любят за свои стихи. В частности, критики обожают его длинное стихотворение Laurel de Apolo и автобиографическое La Doreta .

    Всего несколько жанров, в которых преуспел Лопе де Вега, включали исторические драмы, средневековые романы, мифологию и пьесы о манерах среднего класса.Наряду со своим современником Мигелем де Сервантесом Лопе де Вега остается одним из самых влиятельных авторов Испании.

  • Эзра Паунд

    Поэтических томов американского поэта Эзры Паунда было бы достаточно, чтобы занять его место как самого плодовитого поэта эпохи модернизма. Но помимо собственных творческих достижений Паунда, нужно учитывать десятки других первоклассных авторов-модернистов, которых он помог опубликовать. Без Эзры Паунда многие тексты, которые сейчас считаются литературной классикой, возможно, не появились бы в печати.

    Эзра Паунд, сфотографированный в Кенсингтоне, Лондон, 22 октября 1913 года Элвином Лэнгдоном Кобурном, через Wikimedia Commons

    Паунд родился в Айдахо в 1860 году и с ранних лет интересовался поэзией. В самом деле, во время учебы в колледже Паунд писал, что «решил, что в тридцать лет я буду знать о поэзии больше, чем любой другой человек». В частности, Паунд был очарован произведениями провансальских поэтов и великого итальянского поэта Данте Алигьери.

    Кстати, на Эзру Паунда также повлиял Лопе де Вега, которого он выбрал для изучения своей университетской диссертации (позже это эссе вошло в сборник эссе Паунда The Spirit of Romance ).Влияние Италии эпохи Возрождения и провансальской Франции сыграло значительную роль в его ранних поэтических сборниках, таких как A Lume Spento , Canzoni и Ripostes .

    Вскоре после окончания Гамильтонского колледжа по специальности «Романские языки» Паунд решил переехать в Лондон и стать поэтом. Находясь в британской столице, Паунд быстро проник в многочисленные художественные круги и на всю жизнь наладил связи с такими художниками, как У.Б. Йейтс, Уиндем Льюис и Т. С. Элиот. Паунд также был основной силой двух крупных новых поэтических движений, сначала имажинизма, а затем вортицизма.

    Мемориальная доска Эзры Паунда в английском доме Саймоном Харриоттом, через Wikimedia Commons

    Разрабатывая свои собственные стихи и эстетические теории, Эзра Паунд финансировал многих художников, которые, по его мнению, имели большие перспективы. Всего несколько крупных работ, которые Паунд помогли опубликовать в течение его лондонских лет, включают:

    Когда разразилась Первая мировая война, Паунд начал разочаровываться в роли художника в современном мире.Опираясь на изучение классической китайской и японской поэзии, Паунд выразил разочарование в связи с Великой войной в своей запоминающейся коллекции 1915 года Cathay .

    Титульный лист из Cathay Эзры Паунда, Лондон, Элкин Мэтьюз, 1915 [общественное достояние], через Wikimedia Commons

    В 1920-х годах Паунд переехал в Париж со своей женой Дороти Шекспир. За это время Паунд помог опубликовать несколько работ, в том числе « The Waste Land » Элиота (которую он помогал редактировать) и «Улисс » Джойса.Он также подружился с начинающим писателем Эрнестом Хемингуэем в Городе огней.

    Сегодня большинство людей помнят Паунда как за его творчество, так и за его противоречивую политику. Именно во время его пребывания в Италии во время Второй мировой войны он показал себя сторонником Муссолини и антисемитом. В результате пропагандистских передач Паунда по радио BBC он был заключен в тюрьму на американской военной базе в Пизе. Позже он был доставлен в больницу в Вашингтоне, округ Колумбия, по обвинению в государственной измене американскому правительству.

    Фотография Эзры Паунда, май 1945 г. [общественное достояние], через Wikimedia Commons

    Интересно, что в это время Паунд также был удостоен престижной премии Боллингена за свою знаменитую песню Pisan Cantos . В конце концов правительство США объявило Паунда непригодным для судебного разбирательства из-за «безумия» и выписало его из больницы. Паунд умер в Италии в 1972 году и похоронен в Cimitero di San Michele в Венеции.

    Поэтические произведения Паунда, помимо его прозы, высоко ценятся за свою эрудицию и внимание к деталям. Cantos , пожизненный проект Паунда, представляет собой почти 900-страничную эпопею о современном мире, в которой сплетены воедино обширные знания Паунда в области истории, философии, языков и экономики.

    Некоторые из его других высоко оцененных работ включают его длинное стихотворение Хью Селвин Моберли , его академический «учебник» Азбука чтения и его перевод англо-саксонской поэмы «Моряк». Кроме того, если учесть, скольким модернистским художникам он помог (черт возьми, Паунд даже раскопал партитуры Антонио Вивальди в Венеции!), Становится ясно, что Паунд — незаменимая фигура в модернистской литературе.Что бы ни думали о его мнениях, Паунд — это водоворот, с которым приходится бороться каждому литературному студенту.

  • Жорж Сименон

    Как и Исаак Азимов, бельгийский писатель Жорж Сименон написал около 500 романов и новелл. И, как и Лопе де Вега, Сименон был хорошо известен своей приключенческой любовной жизнью. Сименон не только мог писать около 70 страниц в день, но и утверждал, что переспал с 10 000 женщин к тому времени, когда ему исполнилось 60!

    Жорж Сименон (1965) Жак.de Nijs / Anefo — Национальный архив, через Wikimedia Commons

    Сименон родился в Льеже, Бельгия, в 1903 году. Он впервые попробовал писать, работая в газете Gazette de Liège , когда был подростком. Здесь он научился писать рассказы в быстром темпе и познакомился с более грязной стороной жизни, которая окрашивала его более поздние рассказы.

    Несколько лет спустя Сименон решил переехать в Париж и попытать счастья в качестве писателя. Между 1920 и 1930 годами он написал около 200 книг под разными псевдонимами.Впечатляющие продажи этих романов позволили Сименону финансовую свободу путешествовать по миру. За свою жизнь романы Сименона были переведены на 50 языков и проданы тиражом около 600 миллионов экземпляров.

    Как один из самых плодовитых писателей Сименон получил множество наград как при жизни, так и после смерти. В 2005 году Сименон был признан одним из 100 величайших бельгийцев всех времен и был удостоен статуй в различных местах, где он формально жил.Он умер в Лозанне, Швейцария, в 1989 году.

    Статуя Жоржа Сименона в Льеже работы Фламена (оригинал), киадо (производная работа), через Wikimedia Commons

    Хотя Сименон написал много замечательных научно-популярных работ, он лучший известен своими рассказами о французском детективе Жюле Мегре. Более 80 романов Сименона и десятки рассказов были загадками Мегре. Некоторые из самых популярных романов Мегре включают:

    Многие из этих романов и рассказов были адаптированы к фильмам, радиопостановкам и телешоу.Детектив Мегре даже был превращен в серию японской манги, действие которой происходит в современном Токио.

  • Чарльз Диккенс

    Какой список плодовитых авторов был бы полным без упоминания любимого викторианского писателя Чарльза Диккенса ?

    Портрет Чарльза Диккенса около 1860 года [Public Domain], через Wikimedia Commons

    За относительно короткую жизнь Диккенса он смог написать более 20 крупных романов и сотни рассказов и научно-популярных произведений.Угнетенные люди продолжают находить сочувственное понимание, юмор и утешение в искусном произведении Диккенса oeuvre .

    Диккенс родился в относительно бедной семье в 1812 году в Портсмуте, Англия. Известно, что отец Чарльза, Джон Диккенс, был заключен в тюрьму за долги в 1824 году, что вынудило молодого Чарльза работать в ужасной компании по чистке обуви. Хотя Диккенс провел на этой кишащей крысами фабрике всего несколько лет, этот опыт оставил глубокий отпечаток в его психике.

    В 1827 году Диккенс начал работать офисным мальчиком, а затем выучился на стенографистку.В конце концов ему разрешили публиковать статьи в основные лондонские газеты. В это время Диккенс начал писать художественные рассказы и отправлять их в ежемесячные публикации.

    Эскизы Боза Обложка Джорджа Крукшанка [Public Domain], через Wikimedia Commons

    Его первой опубликованной работой был рассказ под названием «Ужин на тополевой прогулке». Это были первые «зарисовки» Диккенса, написанные под псевдонимом «Боз». Ободренный успехом этих рассказов, Диккенс опубликовал в 1836 году сборник этих статей под названием « Sketches By Boz », получивший признание.В то время он также женился на дочери редактора газеты Кэтрин Хогарт.

    Диккенс продолжил успех Sketches By Boz восхитительными рассказами в Pickwick Papers . Затем в 1837 году Диккенс опубликовал очень успешный Оливер Твист . Он также работал над романами Николаса Никльби и Старый магазин диковинок в 1830-х годах. Говорят, что в эти годы Диккенс писал не менее 15 000 слов в месяц.

    После успешного турне по Америке Диккенс вернулся в Англию в 1840-х годах и принялся за работу над еще более классическими романами. В 1843 году Диккенс завершил то, что многие считают его самой известной работой: «Рождественская песнь».

    Всего несколько других романов, написанных им в 1840-х и 1850-х годах, включают:

    Повесть о двух городах, факсимиле первых строк рукописи (Музей Виктории и Альберта), через Wikimedia Commons

    Диккенс подходит под Хрестоматийное определение трудоголика.Несмотря на то, что он был нездоров, Диккенс заставил себя проводить больше экскурсий по чтению в свои 50 лет, чтобы поддержать своих десяти детей и обеспечить высокие расходы на жизнь. В 1870 году, работая над новым романом Тайна Эдвина Друда , Диккенс перенес инсульт и умер на следующий день. Его похоронили в лондонском Вестминстерском аббатстве.

    Всего Чарльз Диккенс написал более 20 крупных романов и повестей, десятки рассказов, не менее 13 длинных научно-популярных произведений, многочисленные статьи и тысячи писем.

    No related posts.