Москва глазами иностранца | Жильё и жизнь
Метро как музей, гонщики-непрофессионалы за рулём странных жёлтых автобусов, вооруженные мужчины в торговых центрах. Какой видит Москву иностранец? Об этом, а также о том, как за последние годы изменилась Москва, knowrelty.ru попросил рассказать Карла Уайта — ирландца, впервые побывавшего в российской столице почти 10 лет назад и регулярно сюда возвращающегося.
Иллюстрация: Анастасия Тимофеева
О первом
Моя первая поездка в Москву состоялась в декабре 2008 года. О своём намерении посетить Россию я долго никому не рассказывал. Причин на это у меня было несколько: сначала не хотел, чтобы меня отговаривали и крутили пальцем у виска, а потом и вовсе не был уверен в том, что поездка состоится – получить российскую визу оказалось намного сложнее, чем мне представлялось. Перед вылетом моя мама настояла на том, чтобы я подключил роуминг: «Если тебя не выпустят пограничники, обязательно позвони нам, мы вернём тебя на Родину!». Но звонить не пришлось, меня легко пропустили через паспортный контроль.
Я, конечно, знал, что в России зимой холодно, но не думал, что настолько. Я взял самую тёплую одежду, которая у меня была, но этого оказалось недостаточно. Крайне сожалею, что не выбрал для путешествия горнолыжный костюм, который прикупил для поездки в Италию. Хотя, если сравнивать, то, конечно, странно, что на горнолыжном курорте теплее, чем в мегаполисе. В Москве я сильно выделялся. И не потому что ирландец, а потому что на мне всегда белые кроссовки. В метро ведь все смотрят в пол, а тут внезапно на глаза попадается пара белых кроссовок, да ещё и среди зимы. В стране чёрной обуви я ощущал себя белой вороной. Но, надо сказать, в 2017 ситуация немного изменилась, и теперь я вижу на улицах намного больше одежды и обуви ярких цветов.
О масштабах
О русских
Русские, в целом, очень дружелюбные, но это только если копнуть. С виду же россияне — народ суровый, никто ни с кем не говорит, все постоянно хмурятся и о чём-то бурчат. Всегда кажется, что они берегут от посторонних какие-то секреты. Заговоришь с ними, а они шарахаются от тебя, будто ты пришёл выведать у них самые сокровенные тайны. Хотя по отношению к нам, иностранцам, они намного добрее и приветливее. Особенно это заметно в туристических зонах, где тебе улыбаются и даже поддерживают small talk. Но друг к другу они холоднее, что ли, строже.
О том, чего
Я никогда не пойму, почему всех зовут либо Маша, либо Катя. Шутка, конечно, но в России на самом деле очень много Маш и Кать. Чего я точно никогда не пойму, так это почему русские всегда берегут всё, что в доме, но не очень ценят общественные зоны. Заходишь в подъезд, а там рисунки везде, граффити, даже мусор бывает. Зато в каждой квартире за тяжёлой железной дверью с восемью замками красивый ремонт, шикарные диваны, ковры. А ещё мне непонятно, откуда у русских такое дикое желание поругаться и указать всем на их место. Вы везде ругаетесь — на почте, в магазине, на шиномонтаже. Мы, ирландцы, на многое просто машем рукой. У русских же такой темперамент, который постоянно требует каких-то выяснений отношений и споров.
О языке
Русские настолько эмоциональны при общении, что складывается впечатление, что они постоянно ругаются. Лучше всего описать и показать, каким иностранцу видится русский, смогли только создатели «Симпсонов». Каждый раз, находясь в России, вспоминаю этот эпизод.
Русский язык мне даётся трудно. Звуки кажутся очень твёрдыми, рычащими, в английском таких нет. В России ещё и очень быстро говорят. Я иногда вылавливаю некоторые слова, но, как правило, ничего общего с их настоящим значением они не имеют. Русские – странные и очень любят обезьян, почему-то по телефону часто говорят про «горрилаз» («Договорились». —
О Москве глазами иностранца
Центр Москвы безумно красив, но названия улиц очень трудны. В эту поездку я заметил, что появились карты на английском. Их пока маловато, но я представляю, как трудно взять и внедрить новшество за короткое время. Думаю, через пару лет весь центр будет оборудован новыми табличками, вывесками и картами как на русском, так и на английском языке. Мне очень нравится московский метрополитен – это настоящий музей! Каждая станция особенная, непохожая на другую. Система простая и удобная для понимания. Есть, конечно, несколько станций, на которых я так и не понял, как найти свой поезд (Ст. «Китай-Город» с кросс-платформенной пересадкой.
О типичном москвиче
Я уже говорил, что в России всех зовут Маша или Катя? Если серьёзно, я не могу отличить москвича от жителя другого российского города. В целом народ в России хмурый, суровый, любит выпить и поесть. Говорят, итальянцы очень громкие. Но, мне кажется, так говорят только те, кто не видел русских. Русские очень шумные, громкие, любят привлекать внимание и показывать свой достаток. При этом в семьях они совсем другие: совершенно по-другому дружат, у них намного более тёплые отношения, они отзывчивы, доброжелательны, гостеприимны. Нельзя прийти в дом к русскому человеку и просто попить чай. Любая встреча заканчивается застольем. Мы в Ирландии столько не едим. А ещё русские очень обидчивые, их легко задеть за живое. Поэтому в гостях нужно хорошо следить за тем, что говоришь.
О переменах
Москва всё больше и больше похожа на другие европейские столицы. Она становится чище и краше, атмосфернее, что ли. В мой последний приезд меня поразил центр города: вокруг Красной площади дороги отремонтировали, поставили фонари, лавочки – красиво же. Мне лично очень нравится Красная площадь и Парк Победы. Но я всегда помню, что Москва – это столица, а по главному городу нельзя судить обо всей России. Я думаю, что там, за пределами бетонного города, Россия совершенно другая, местами дикая. Жаль, что времени поездить по другим областям никогда не хватает.
Подготовила Мария Уайт
19.04.2017
knowrealty.ru
Что иностранцы говорят о России
Миша Мейберри — 24-летний преподаватель английского языка, который приехал работать из Афин, штат Огайо, в одну из московских языковых школ. У Миши есть русские корни, поэтому он с энтузиазмом общается с местными, пробует «пельмени по-царски» и интересуется культурой. «Афиша Daily» поговорила с ним о главных впечатлениях и о том, кто такие русские.
О русских корнях и решении приехать в Москву
Моя мама русская, поэтому одними из первых моих слов были «ша» — каша и «хеб» — хлеб. Когда был маленьким, я свободно разговаривал по-русски, но со временем почти перестал и, соответственно, потерял связь с русской частью себя. В детстве, когда я говорил, что меня зовут Миша, дети смеялись, считая, что это женское имя. Так я стал представляться Майклом и пытался быть обычным американским мальчиком.
В 20 лет я понял, что хочу выучить русский и попытаться понять, что такое Россия. Еще до окончания университета, я знал, что буду преподавателем английского, и хотел пожить в другой стране, поэтому приезд в Россию был для меня логичным шагом.
В России мне все говорят: «Какой ты Миша? Привет, Майкл»
Я здесь для того, чтобы понять отличие в менталитетах наших стран, пообщаться с русскими, чему-то научиться, чтобы повысить взаимопонимание между Россией и Америкой. Хочу исследовать страну и тем самым лучше узнать себя. Быть сыном эмигрантки в Америке дает человеку много хорошего, например широкий взгляд на мир, но в то же время я понимаю, что отличаюсь от остальных американцев. Многие американцы не знают, откуда они. Их предки приехали в Америку очень давно, их культура уже не влияет на сегодняшнее поколение. Но если ты сын эмигрантов, ты знаешь, откуда твоя семья, чувствуешь связь с другой культурой, хоть и понимаешь, что на родине родителей ты тоже будешь отличаться.
О спальных районах Москвы и первых впечатлениях
До приезда в Россию я никогда не жил в большом городе, тем более в таком, как Москва. Думал, что будет опасно возвращаться домой в час ночи, потому что на меня могут напасть преступники. Но пока все нормально. В один из первых дней здесь я зашел в ресторанчик и заказал «пельмени по-царски» с беконом и сыром. Было вкусно, но непонятно, какой именно царь питался такими пельменями. Я задал этот вопрос официантке, но она не стала отвечать, просто молча ушла. Еще из странных эпизодов: я купил сим-карту, но она не работала. Я вернулся и спросил продавца, что делать. Молодой человек на меня смотрел без слов. Я отдал телефон. Тот взял его, выключил, включил и отдал обратно без слов, вообще молча.
Если говорить о разочарованиях, то больше всего меня расстраивает, что многие русские верят и активно распространяют стереотипы о других людях. Евреи, темнокожие, ЛГБТ-сообщество и так далее. Один из первых людей, с которыми я общался в Москве, — специалист по подключению домашнего интернета. Он рассказал, что в России люди из Средней Азии — это «наши ниггеры» и что еврей никогда не будет работать, а будет сидеть на деньгах и дальше воровать. А потом похвалил Гитлера. Его речь меня удивила, и я начал думать о том, как правильно реагировать на таких людей.
В Москве меня преследует ощущение спутанности пространства. Америку я знаю хорошо, устройство большинства ее городов мне понятно. Они все сделаны как сетки, ты всегда знаешь, где будет шоссе, магазины, где центральная улица и отделение полиции. Поэтому архитектура спальных районов Москвы меня удивила. Как будто гигантский персонаж из «Майнкрафта» гулял с огромными кирпичами по городу и строил здания любых геометрических форм, которые пришли в голову. Он, наверное, думал: «Вот будут квадратные дома первого дизайна. Вот будут цилиндрические дома третьего дизайна». Он не думал, что люди захотят ездить здесь на своих машинах. Потому что пространство для них не приспособлено: улицы узкие, подземных парковок почти нет.
Я воспринимаю огромные дома в спальных районах как естественные предметы ландшафта, как горы или скалы, например. Из окон моей квартиры на 10-м этаже я смотрю на долину между зданиями и думаю о том, что до самого горизонта люди так же живут в этих огромных домах и что нет места в нашем мире, где можно избежать влияния человека.
© Мария Королева
О пропаганде и немытой картошке
Я знал, что в России есть пропаганда, но не представлял, как она работает. Думал, что люди сидят перед телевизорами или в интернете и впитывают все, что оттуда льется. Такое, конечно, есть и в Америке, но мне кажется, в России пропаганда проникает глубже, ею заражены даже те, кто совсем не вникает в политику, думая, что ничего нельзя изменить. Циники, скептики, нигилисты, которые ни во что не верят.
Еще, кажется, что многие люди в России находятся в депрессии. Но они не лечатся, а просто пьют.
В Америке принято пить антидепрессанты и ходить к терапевту, но это дорогое удовольствие, которое только представители среднего класса могут себе позволить. При этом, те, кому действительно нужна помощь, часто просто не могут оплатить лечение.
Удивило еще то, что в продуктовых магазинах продают немытую картошку и свеклу. Однажды в «Пятерочке» я взял мешок мытой картошки и какая-то бабушка, увидев это, начала мне кричать и показывать на мешок с немытой: «Молодой человек, вот картошка». Я ничего ей не ответил и пошел дальше, но она шла за мной, пытаясь заменить мытую картошку в моих руках на немытую. Но я ее понимаю. С местным уровнем зарплат и тем более пенсий, покупать мытую картошку — дорогое удовольствие.
О дискриминации в России
И в Америке, и в России остро стоит вопрос дискриминации. Но есть ощущение, что здесь она воспринимается как норма. Люди к ней толерантны. Я считаю, дискриминация по любому признаку — это поддержка иерархии власти, которая кому-то что-то дает, а кого-то лишает. Мы все занимаем какое-то место в этой иерархии. Это отражается и в языке. «Ниггер» — это раб; «пидор» — человек, которому запрещается любить другого человека открыто; что «хач» — это опасный человек, который пристает к женщинам; что жена — это женщина, которую по закону разрешается бить.
Нельзя быть человеком вне иерархии власти, которая сознательно строила богатство мира с помощью дискриминации. Но я воспринимаю расизм, империализм, сексизм и милитаризм как болезни мира. Когда человек болеет раком — он должен всеми силами лечиться. Вопрос в том, будем ли мы поддерживать эту иерархию рас, полов и классов. Будем ли наносить ущерб нашими словами и деятельностью другому человеку или будем лечить мир. Это личный выбор каждого.
Я часто обсуждаю вопрос дискриминации на работе, с друзьями, с семьей. В течение последнего года я стал менее вспыльчивым. Стараюсь спокойно задавать вопросы и пытаюсь понять человека, услышать его. Один студент, например, как-то сказал: «Я не люблю черный рэп».
— То есть, — говорю я, — ты любишь белых рэперов, но не черных, так?
— Да.
— Но откуда эти белые рэперы взялись? Кто создал эту музыку?
Другой студент сказал: «Думаю, что Африка и Южная Азия настолько бедные, потому что там нет белых».
— Правда так думаешь?
— Да, — улыбаясь сказал тот.
Я напомнил им, что эти части мира были колонизированы и лишены своих богатств.
О селедке под шубой, родственниках из Пензы и плацкартном вагоне
Москва мне, в общем, нравится. Но я бы сказал, что это все-таки не мой город, он слишком большой. Здесь все такие деловые и всегда спешат. Здесь каждый сам по себе и занимается чем-то своим. Когда общаюсь с молодежью, складывается впечатление, что они живут между работой и домом.
Помимо Москвы и Питера я еще побывал в Пензе. Моя русская прабабушка там родилась, у нее было много братьев и сестер, которые остались жить в этом городе. Родственники в прошлом году позвали меня к ним на новогодние каникулы. Кормили так, что я поправился на килограмм. Там же впервые побывал в русской бане. Потом меня угостили пивом с вяленой воблой и холодцом. Холодец не понравился, но я горжусь тем, как быстро овладел техникой перекусывания воблы. Но больше всего из русской кухни мне нравится селедка под шубой, я даже сам несколько раз ее готовил.
В Пензе всем было интересно, сколько я зарабатываю в Москве. Я понимаю несправедливость этих сумм, как экспат я получаю больше, чем мои русские коллеги. Когда я назвал цифру, оказалось, что мой троюродный брат получает в четыре раза меньше.
В Москву из Пензы я возвращался в плацкарте. Помню, как перед отъездом один из родственников ко мне обратился с хитрой улыбкой: «Знаешь ли ты, что купил плацкартный билет?» Я зачем-то соврал, что знаю. Во время поездки я понял, что плацкарт — это вагон, где люди лежат на полках как в морге, но там хорошо спится.
Сначала я тушевался перед людьми, которые задавали много вопросов. Казалось, что ко мне относятся как к какому-то образцовому американцу, и я должен отвечать за весь народ. Было сложно объяснить, что все американцы очень разные. Часто человек задавал вопрос о Америке, сам немедленно отвечал и потом спорил со мной по этом поводу.
— У вас там, наверно, не едят завтрак? Нет, у вас кушают сухие безвкусные хлопья с холодным молоком. Я не понимаю, как вы это делаете.
— У вас тоже есть стереотипы про русских. Вы все думаете, что у нас медведи на улице ходят с балалайками. Действительно, у вас так думают.
— У вас наверно только ниггеры едят в KFC, да?
— А почему ты сюда приехал? У вас что, работы нет?
© Мария Королева
О любви к русской культуре
Отчасти я приехал в Россию из-за любви к русской литературе. Сначала я прочитал на русском «Пикник на обочине» Стругацких, потом перечитал на русском первый том «Братьев Карамазовых». Затем, после поездки на Брайтон-Бич, я читал «Generation П». Читал на английском книги и статьи о том, какими были 90-е годы в России, но абсурд Пелевина в «Generation П» лучше мне объяснил то, как Россия сталкивалась со свободным рынком капитализма.
Мне нравится Захар Прилепин. Несмотря на то, что у него сумасшедшие политические взгляды. В книгах он не пытается навязать свое мнение. Он пишет тексты, в которых живут настоящие, реальные, конфликтные персонажи. Мне становится печально, когда его читаю.
Еще на русском языке читал Айтматова, Чехова, Сорокина, Ахматову, Цветаеву, Мандельштама, Блока, Есенина, Платонова, Степанову, Кржижановского, Букшу и в последнее время Довлатова. Довлатов «с своей остротой, с своей наблюдательностью, с своим блеском» — повторяющаяся цитата из «Соло на ундервуде» — мне нравится. Читая его, я изучаю русский юмор. Такой смех и грусть одновременно.
О том, кто такие русские
Русские очень отзывчивые. Если родственник или близкий человек нуждается в помощи, русские все бросают и помогают. В Штатах общество основано на культуре индивидуализма, а здесь гораздо большую роль играет взаимная поддержка. Довлатов где-то писал о том, как в Америке мужчины ходят к психотерапевтам, как будто им стыдно позвонить другу в два часа ночи и рассказать о том, что на душе. Это действительно так.
Русские — стойкие люди, которые привыкли к страданиям. Наверно, они любят страдать.
Мне вообще кажется, в России многие думают, что страдание — это нормальное состояние человека. Чувствуется, что грань между смехом и слезами очень тонкая, даже прозрачная, как в текстах Довлатова. А еще русские часто называют тебя по имени в общении. Мне это нравится, это создает ощущение, что меня видят.
Подробности по теме
Американский барбер — о свободе слова, тюремных татуировках и любви к Путину
Американский барбер — о свободе слова, тюремных татуировках и любви к Путину Максимально образно о конкретном — в инстаграме «Афиши Daily».daily.afisha.ru
Эллен Фербек, Саймон Данлоп, Антонио Джеуза, Пол Цетнарски, Ева Хартог – о Москве и России
«Афиша Daily» записала истории экспатов, встреча с которыми прошла в Музее Москвы в рамках выставки «Москва глазами иностранцев», — одноименной с классической рубрикой «Афиши».
партнерский материал
партнерский материал28 лет в России
Эллен Фербеек
Главный редактор журнала Yoga Journal Russia. Из Нидерландов
О периодизации последних трех десятилетий
«28 лет назад мы с мужем и ребенком (это Дерк и Том Сауэры — основатель The Moscow Times и ИД Independent Media и его сын, который тут занимается детской футбольной школой «Аякс». — Прим. ред.) приехали сюда. Думали, проведем два-три года, но так и не уехали. Первые десять лет были годами надежды не только для нас, но и для всех наших друзей — и русских, и иностранцев. Мы все надеялись, что Россия изменится, станет похожей на Запад. Я искренне верила, что Россия станет как Голландия. Мне потребовалось время, чтобы понять: Россия — это исключение из правила. И она не изменится.
Вторые десять лет были денежными: появились частные дома, хорошие машины, все стали много путешествовать, открылись IKEA, супермаркеты. Люди как-то позабыли о надеждах прошлого десятилетия — потому что были слишком заняты: они купались в богатстве. А вот последнее десятилетие лучше всего характеризует слово «цинично». Можно винить кризисы, и очень печально, что отношение в мире к России стало портиться, потому что я по-прежнему очень люблю эту страну и мне нравится здесь жить. Мои друзья в Голландии десять лет назад говорили: «Как здорово, что ты живешь в России!» Сейчас они же звонят мне со словами «Почему ты еще там?». А я считаю, что у вашей страны еще много всего хорошего впереди. Это подсказывает мне мой жизненный опыт».
Здесь и далее: граффити с цитатами иностранцев о Москве, использованные в оформлении выставки
1 из 4О медиа и глянце
«В 1992 году мы с коллегами начали выпускать газету The Moscow Times. Это была очень хорошая идея: в Россию приезжало много иностранцев, но они не могли следить за новостями, потому что плохо знали русский. Проблема заключалась в том, что на этом нельзя было заработать: в газете практически не было рекламы. Мы стали думать, как же нам зарабатывать. Идея пришла неоригинальная — издавать глянцевый журнал, посвященный женщинам и женской одежде. Он назывался Cosmopolitan. В те годы в России не было издателей, фэшн-редакторов, которые бы разбирались в моде, не было фотографов, дизайнеров. Всех этих специалистов мне пришлось привезти из Голландии — они хотя бы умели работать за компьютером. Зато было много рекламщиков: тогда в вашей стране уже вовсю работали Estée Lauder, LʼOreal и другие, и им совершенно некуда было давать рекламу. Мы им сказали: идите к нам, в Cosmopolitan!
Голландцы, которых я пригласил в России работать в журнале, пожили в Москве года два-три и уехали. Но к тому времени уже появились свои профессионалы. Вслед за Cosmopolitan мы запустили Harperʼs Bazaar и «Домашний очаг», и во всех этих изданиях с самого начала работали русские редакторы и фотографы. Очень хорошо помню, что в 1995 году в стране появился интернет, и вскоре мы стали получать имейлы! И уже говорили своим партнерам в Америке: не нужно больше посылать нам факсы — отправляйте все по электронной почте. А они нам говорили: нет-нет, электронная почта — это очень трудно, давайте лучше общаться по старинке, факсом. В кратчайшие сроки русские научились всему — куда быстрее, чем люди в других странах».
О юности и девушках
«Еще одно отличие этого города — те люди, которые работали со мной, были очень молодыми. Заместителю главного редактора в нашем журнале было 23 года, и не было никого старше 40. За рубежом абсолютно нормально, что человек в 40–45 лет становится заместителем главреда, а здесь все не так. Даже в моем сегодняшнем журнале — Yoga Journal — работают только молодые девушки. И в этом очень серьезная разница с Западом: в России молодые люди заканчивают университет в 21, и уже вовсю начинают работать. На Западе университет заканчивают в 25. Потом год они путешествуют — и серьезно начинают работать только где-то к 28. Вот почему в России карьеру делают очень быстро.
В вашей стране я работаю в основном с женщинами. С самого начала я поняла: российские женщины лучше адаптируются к современным отраслям, чем мужчины. Мужчины чаще всего избалованы, почему — для меня загадка».
«Ямщик», гравюра по рисунку рисунку Х. Митройтера из серии «Русские упряжки». Здесь и далее: графика с выставки «Москва глазами иностранцев»
© Музей Москвы
25 лет в России
Саймон Данлоп
Cооснователь Dream Industries, DI Telegraph и Bookmate. Из Великобритании
О мусоре
«Я приехал из Лондона в 1992 году. Жил в квартире и не знал никого из своих соседей по дому. Ну как-то не было причины, чтобы они говорили со мной или я говорил с ними. Помню, больше всего меня удручал тот факт, что, когда выходишь из дома, на ступеньках непременно валяется мусор — никто ничего не кидал в урну. Я даже поругался с каким-то человеком, который что-то поел в машине, и выбросил мешочек прямо на улице. Остановил эту машину, начал выговаривать водителю, а тот такой: «Не лезь».
И вот уже третье десятилетие я тут живу. На моих глазах Москва, которая в 1992-м была «городом за стеной», совсем закрытым, постепенно распаковывается. После последнего кризиса она как будто вошла в новую эру. Сейчас исключительно творческий период — я такого не видел с тех пор, как приехал».
Подробности по теме
Как англичанин, придумавший «Три корочки», дошел до «Теорий и практик»
Как англичанин, придумавший «Три корочки», дошел до «Теорий и практик»О поиске нужных людей
«Мой бизнес держится на работе с сообществами. Один из моих проектов — сайт «Теории и практики», цель которого — объединить все московские события в одно расписание. Фактически это сервис, с помощью которого каждый человек может найти людей, которые интересуются теми же вещами, что и он. Из этой же идеи возник и проект DI Telegraph в Центральном телеграфе.
Я искал большое пространство в центре Москвы, в котором можно было бы объединить москвичей — и посмотреть, что произойдет. Это было всего пять лет назад — не так уж давно, да? Здание Центрального телеграфа мне показывал знакомый агент по недвижимости. Он мне сказал: так и быть, приведу тебя в замечательное пространство, но там невозможно ничего делать, потому что это правительственное здание. Агент предупредил: ты не говори только по-английски, иностранцев туда, вообще-то, не водят, и по-русски лучше тоже не говори, потому что у тебя акцент. В общем, я молчал всю дорогу. Молча поднялся на шестой этаж, где уже лет тридцать пустовало огромное пространство, и увидел колоссальный зал общей площадью в две с половиной тысячи квадратных метров, где валялись какие-то старые кабели и спутниковое оборудование. И невозможное неожиданно стало возможным, как это обычно бывает в Москве, если ты знаешь нужных людей. Год ушел на поиск самого нужного человека, были сделаны все необходимые звонки и — пожалуйста».
«Парадная телега», гравюра по рисунку рисунку Х. Митройтера из серии «Русские упряжки»
© Музей Москвы
14 лет в России
Антонио Джеуза
Заведующий образовательным отделом ГЦСИ. Из Италии
О русском актуальном искусстве
«Я поселился в России 14 лет назад — об этом регулярно напоминает мой МТС, поздравляя каждый год с тем, что я еще с ними. В России все очень быстро меняется. Москва 14 лет назад? Ее уже нет практически. Что и хорошо, и плохо одновременно.
Я перебрался сюда, потому что писал PhD об истории российского медиаискусства. В советское время было официальное искусство — соцреализм, но были и непризнанные художники, была альтернативная культура, андеграунд. Они либо вынуждены были уехать, либо жили в подполье. В Москве я первое время фактически работал археологом — искал материалы. Встречался с художниками, отсматривал видеокассеты, листал альбомы. Поначалу шло очень тяжело — потому что никто ничего не хранил. Где-то у кого-то на даче были какие-то пленки — в таком режиме. Что-то я конечно, нашел — но ничего прямо неожиданного и нового, что можно было бы как-то представить за рубежом. И вот когда я уже совсем отчаялся, меня познакомили с Андреем Монастырским — для тех, кто не знает, это Пушкин всего российского современного искусства. И он мне сказал «Кстати, есть работа, которую я делал в 1985 году» — и показал мне пленку. То, что я увидел, было совершенно удивительным, и именно в тот момент я понял, что наконец-то нашел то, что искал.
Когда я приехал, только-только открывались первые галереи. Все было свежее, новое и достаточно сумасшедшее. Если кто-то сейчас приедет сюда изучать искусство, ему все покажется немного скучнее. А тогда все было как будто теплее. Не хочется говорить о ностальгии, но в начале нулевых было время, когда художники только-только начинали диалог с общественностью. Фактически они говорили так: «Смотрите, вот мы и вот наше искусство». И я как куратор нес за это ответственность и налаживал мосты».
Подробности по теме
Итальянка о вездесущем Путине и русских мужчинах как из фильмов Феллини
Итальянка о вездесущем Путине и русских мужчинах как из фильмов ФеллиниО России и Москве как разных мирах
«Свой первый день я помню до сих пор: начало ноября, минус семнадцать градусов. Я договорился с университетом — фактически я приехал в Россию, чтобы преподавать в МГУ, — и мне за это дали квартиру. Я прибыл в субботу, водитель вытолкнул меня из машины посреди ночи, и у меня были только ключи от квартиры на окраине Москвы. Я открыл дверь и увидел, что окно в комнате разбито. А на улице –17. Так что первую свою ночь в Москве я провел, завернувшись в ковер. Он висел на стене и был изрядно запылен, но мне было так холодно, что я не побрезговал. Вот так меня приветствовала Москва.
Это был жесткий прием, но я выжил и остался. И дальше постепенно, шаг за шагом я стал узнавать Москву. Практически сразу я понял страшную правду: Россия и Москва — две разных планеты. Москва — это государство в государстве. Что мне нравилось в Москве, так это люди: очень открытые, очень любят поговорить. Просто какая-то империя слов! Все говорят и говорят. И очень образованные: уровень знаний у тех, кто старше сорока, меня поражает.
Что мне не нравится? Бюрократия. Чтобы продвинуть свою работу, сделать что-то легально, нужно заполнить миллион бумажек. И работать нужно всегда легально, иначе тут же возникнут проблемы. Главная трудность для иностранцев в России — пробиться сквозь бюрократический щит, получить все необходимые разрешения, найти свое место. После этого уже ничего не страшно. Чтобы возобновить разрешение на работу в России, мне пришлось провести три дня и три ночи в здании, в котором на моих документах должны были поставить подпись».
Подробности по теме
Американская актриса о русском укропе, театре и лицемерии
Американская актриса о русском укропе, театре и лицемерииО дружбе, тоске и отсутствии прекрасного
«Здесь очень трудно подружиться с кем-то, но если ты все-таки дружишь с человеком, то это надолго. И без Москвы тебе будет скучно. Как только уедешь Москвы, то через несколько дней начинаешь скучать. А потом вернешься, и через пару дней уже опять хочешь уехать. Это происходит почти постоянно. Москва — красивое место. И знаете почему? Потому, что оно не прекрасно. Вот Петербург — это другое дело: много красоты архитектурной, прекрасно образованных людей, которые только и говорят, что о литературе. А в Москве все не так. Вот стоит прекрасное удивительное здание, а рядом — что? Реновация, сносы, прочие ужасы… Москва много забирает и много дает. Москва — это такой сплошной поток сознания, но я на самом деле очень рад, что он обращен ко мне и что я его по большей части понимаю».
«Общественные сани», гравюра по рисунку рисунку Х. Митройтера из серии «Русские упряжки»
© Музей Москвы
4 года в России
Пол Цетнарский
Выпускник «Стрелки», сейчас работает с Nike, также участвовал в разработке проекта «Моя улица». Из Польши
О стереотипах
«Я закончил университет, и через год сразу приехал в Москву, поступив на «Стрелку». Помню, позвонил маме и сказал: «Мам, я переезжаю в Россию». Ответ был: « О Боже, зачем?» Это было четыре года назад. В отличие от меня она хорошо знала российскую культуру, во времена ее молодости СССР с Польшей были тесно связаны. Как бы то ни было, мама несколько дней меня пилила, уговаривала не ехать в Россию и обещала, что в Польше все будет хорошо. Я все-таки уехал и каждый раз, когда возвращался, должен ей доказывать, что здесь все не так, как представляют поляки. Главный стереотип был такой: в России всегда холодно, невозможно работать, невозможно учиться.
Подробности по теме
Испанец с Канарских островов о «работе, связанной с сексом» и шутках про дерьмо
Испанец с Канарских островов о «работе, связанной с сексом» и шутках про дерьмоО Москве и осторожности
«Я бы соврал, если бы сказал, что люблю Москву всегда. Иногда я ее просто ненавижу, но это быстро проходит. Москва — город, в котором все происходит настолько быстро, что ты сам не знаешь, что с тобой случится в ближайшее время. Если задержаться, то он меняет тебя: ты становишься более гибким. Усталости от Москвы у меня пока нет. Это сложный вопрос: с одной стороны, мне нравится тут жить. Здесь много всего, но прежде всего, есть замечательные аэропорты — и я могу улететь в любой момент. Мои активные друзья с энтузиазмом работают, но вместе с тем много путешествуют. Вообще москвичи — люди большой мечты: вы очень смелые и всегда мечтаете по-крупному — иногда по глупости, иногда по наивности. В большинстве случаев именно это помогает вам достичь цели и участвовать в больших проектах.
Когда я работал на «Стрелке», я дал интервью сайту «Афише–Город». Когда я увидел опубликованную статью, то оказалось, что я много говорил о политике. Стало страшно. Практически сразу какие-то незнакомые люди стали появляться в моей френдленте и писать мне сообщения. А я всего-то назвал Москву giant baby — капризным ребенком. Я имел в виду, что городу нужно быть осторожнее: он может ударить, но при этом может ушибиться. Именно так в тот момент я воспринимал Москву».
«Почтовый экипаж», гравюра по рисунку рисунку Х. Митройтера из серии «Русские упряжки»
© Музей Москвы
4 года в России
Ева Хартог
Главный редактор The Moscow Times. Из Нидерландов
О западном городе
«Все думают, что Москва возвращается в советские времена. А люди, которые приезжают сюда из Нидерландов или Испании, где я выросла, оказываются разочарованными: они видят, что Москва похожа на многие европейские города. Внешне Москва — абсолютно западный город. Я совсем недавно, но уже могу говорить: четыре года назад все было по-другому»
О страшилках
«Но поверхностные изменения не всегда приводят к изменения внутренним. Можно сказать, что часть Москвы изменения приветствуют, а другая часть борется с ними. Самый простой пример — «Зарядье», который открыли и тут же прикрыли, потому что вытоптали уйму растений.
Такие вот истории любят обсуждать московские экспаты, а еще пугать друг друга страшилками про экологию. Например, про бегуна, который фанатично следит за своим здоровьем, пришел к врачу, а доктор ему говорит, что нужно срочно бросить курить. А бегун, естественно, не курит! Но легкие у него абсолютно черные, потому что бегает он в Москве, где выхлопные газы стелются по земле»
Об информационных стенах
«Разница между работой журналиста в Голландии и России огромна — настолько, что даже сравнивать неправильно. Меня часто спрашивают — боюсь ли я? Чувствую ли тут какое-либо давление? Я всегда отвечаю, что нет, и это чистая правда. Разница заключается в том, что ты изо дня в день делаешь на работе. Мы в редакции регулярно посылаем запросы на комментарии в министерства, но почти никогда не получаем от них ответы. Поэтому пользуемся анонимными источниками информации. Здесь как будто существует информационная стена: даже люди на улице, которым мы задаем вопрос о колбасе, не хотят называть свои имена.
Я наполовину голландка, а Голландия очень эмансипированная страна. В России иначе. И мужчины, и женщины здесь живут по давно заведенным правилам. В России как-то негласно принято, что, если ты дружишь с мужчиной, у тебя с ним обязательно какие-то отношения. При этом я все время слышу, что российские женщины очень довольны российскими мужчинами. Значит, у них все будет хорошо — я уверена».
Новости, анонсы, релизы и личные мнения наших редакторов на все это — в телеграме «Афиши Daily».daily.afisha.ru
жизнь в Москве глазами иностранцев, особенности, регистрация, работа
Столица Российской Федерации всегда была и будет в центре внимания зарубежных туристов, путешественников, гастарбайтеров. Появляются иностранцы в Москве по разным причинам, одни едут в гости, другие – посмотреть достопримечательности, третьи – круто отдохнуть или, наоборот, заработать. В этом материале рассказ о том, как живется гражданам других стран в первопрестольной.
Регистрация – все по закону
Иностранцы в Москве – радость для представителей системы общепита, культурного досуга и развлечений, но головная боль для представителей правопорядка. Существует несколько нормативно-правовых актов, регулирующих вопросы миграционного учета, которыми и должны руководствоваться приезжающие из-за рубежа граждане.
Если гражданин иной державы въезжает на территорию России по визе, то и покинуть страну он должен до окончания срока действия визового режима. Есть ряд стран, для жителей которых не требуется виза для въезда на российскую территорию, в том числе и в Москву. Но и здесь есть ограничительный срок не более 90 суток (суммарно) в течение полугода.
Регистрация иностранцев в Москве проходит по месту жительства или по месту пребывания. Либо сам гражданин, либо принимающая сторона должны подать документы в ближайший территориальный орган МВД. Основание для регистрации – нахождение на территории России более 7 дней, для отдельных категорий иностранцев предусмотрена регистрация уже на следующий день после прибытия. Уточнить порядок регистрации, документы, которые нужно иметь при себе, можно на официальном сайте МВД, в территориальных органах, ведущих эти вопросы.
«Великий и могучий»
Второй важный момент для гостей, прибывающих в столицу на длительный срок, – преодоление языкового барьера. Этот момент не касается жителей стран бывшего социалистического лагеря. Русский язык для иностранцев в Москве преподают на многочисленных частных и государственных курсах. Можно брать уроки у репетиторов, цены у них ниже, но есть шанс нарваться на педагогов с низким уровнем квалификации.
Дороже, но с гарантией, обойдется познание языка в институтах или университетах, например, в МГУ. В главном вузе страны предлагают групповое и индивидуальное обучение, занятия для групп проводят каждый будний день, обещая за короткое время значительно улучшить разговорную речь. Индивидуальные занятия могут проходить в университете или на дому, еще современный способ постижения языка – обучение онлайн.
Учеба в столице
Иностранцы в Москве появляются не только для отдыха и развлечений, многие из них мечтают стать студентами в первопрестольной. Согласно российскому законодательству граждане иных стран имеют равные права с россиянами на получение образования, но условия приема отличаются, причем для белоруса и жителя США они тоже будут разными.
Московские высшие учебные заведения предлагают обучение в разных форматах – очном, заочном, дистанционном. Есть особые условия для граждан из стран-членов СНГ, правительство выделяет квоты для бесплатного обучения иностранных студентов, которые демонстрировали на родине исключительные таланты.
Алгоритм поступления включает несколько этапов, первоначально нужно выбрать вуз и программу обучения, узнать об условиях, собрать, заверить документы, пройти конкурсный отбор. Далее можно начинать подготовку к переезду (в случае очного обучения), искать квартиру, общежитие, подтягивать язык и т. д. Получить консультацию о правилах поступления можно у представителей приемных комиссий высших учебных заведений, в посольствах или консульствах Российской Федерации за рубежом.
В российской столице пользуются особым вниманием иностранцев некоторые учебные заведения, лидером является РУДН (Российский университет дружбы народов). Не меньшую популярность имеют различные факультеты Государственного института русского языка им. А. С. Пушкина, Московского государственного университета и Московского государственного медицинского университета.
Работа в столице для иностранцев
Во все времена работа в Москве для иностранцев была в приоритете, но здесь столько же отрицательных моментов, сколько положительных. «Успех предприятия» зависит от многих составляющих: образования потенциального работника, стажа работы в выбранной отрасли, знания языка, знания российского законодательства о труде.
Работодателю необходимо будет предоставить документы на право временного проживания на территории Российской Федерации. Также потребуется паспорт либо документ, его заменяющий, в отдельных случаях спросят документы об образовании, медицинские справки и страховки. Далее важно заключить трудовой договор, чтобы работник видел, какие гарантии он имеет, какую заработную плату будет получать. Работа без трудового договора, заработная плата в конверте могут привести к тому, что труженик вернется домой ни с чем.
Прогулки по городу
Увлекательные экскурсии по Москве для иностранцев предлагают, можно сказать, на каждом углу, при выборе всегда следует ориентироваться на интересы гостя. При первом посещении российской столицы начинать нужно с осмотра главных достопримечательностей, опытные гиды рекомендуют, независимо от времени года, совмещать пешеходную и автомобильную/автобусную экскурсии.
Часть маршрута гости проедут, любуясь архитектурными шедеврами из окна авто, часть пути – погуляют по красивым старинным улочкам и площадям. Первая точка пути – Красная площадь и ее архитектурные шедевры, Кремль, храм Василия Блаженного. Далее по пути можно увидеть Исторический музей, знаменитые Царь-колокол и Царь-пушку, Покровский собор. В теплое время года яркие впечатления оставит Александровский сад.
Путешествия по сокровищницам для заграничных гостей
Если гость не первый раз в Москве, тогда нужно выбирать экскурсии узкотематические, например, в Кремль и на Красную площадь, в Оружейную палату либо в Алмазный фонд. Кремлевский комплекс – главный бренд России, визуальный рассказ о древней истории, традициях, силе и мощи русского народа.
Оружейная палата – одна из главных историко-культурных визиток Москвы, сокровищница, где хранятся истинные раритеты: старинная одежда священнослужителей и светских граждан, военные мундиры и воинские регалии, ордена и медали, атрибуты царской власти, драгоценности и культурные сокровища.
Иностранцы в Москве особо удивляются, попадая в Алмазный фонд – на выставку, работающую в Оружейной палате. Можно увидеть драгоценные и полудрагоценные камни, самородки и прошедшие огранку, шедевры ювелирного искусства и созданные самой природой, от времен Петра I до современности.
Достопримечательности российской столицы
Гиды знают, что Москва глазами иностранцев воспринимается совершенно по-иному, чем собственными гражданами. Поэтому и показывать нужно разные стороны городской жизни: и экзотические для зарубежного гостя, и привычные для него, например, современные выставочные проекты или театральные постановки.
Практически все экскурсии заканчиваются у Арбата, самой знаменитой пешеходной улицы в России. Главные ее изюминки – старинные особняки и современное живое культурное пространство. Можно увидеть художников и музыкантов, торговцев сувенирами и сладостями, уличных артистов и живые скульптуры. Москва поражает большим количеством старинных и современных монументальных православных храмов и монастырей. Здесь много концертных площадок, театров, активная ночная жизнь.
Парад Победы и другие праздники
Важную роль в жизни российской столицы играет событийный туризм, он собирает не меньше отечественных и зарубежных зрителей, чем архитектурные или исторические ценности. Восторженно отзываются иностранцы о параде в Москве, который проходит ежегодно 9 мая.
Многие из них наслышаны о патриотической акции «Бессмертный полк», специально приезжают, чтобы увидеть это масштабное действо. Приятно, что среди них есть много желающих присоединиться к участникам и пройти с портретом героя Второй мировой войны, родственника или неизвестного им русского солдата. Понимая, что увидеть парад смогут не все, туроператоры предлагают гостям посмотреть репетицию праздника, не менее красивую, чем сам парад.
Национальная кухня – достояние страны
Что такое характер русский, для иностранцев в Москве становится понятным во время экскурсии по героическим местам или во время участия в параде Победы. С русской историей и культурой можно познакомиться на экскурсии, в музее, театре. Национальная кухня – еще один способ узнать страну, именно на этом строится политика многих столичных ресторанов и кафе.
Во многих таких заведениях можно отведать борщ и щи, солянку и окрошку, винегрет и селедку под шубой, холодец и расстегай. Из напитков привлекает, прежде всего, водка, удивляют – квас и кисель. В списке национальных гастрономических ценностей находятся: икра красная, икра черная, по традиции подается вместе с блинами и холодной стопочкой сорокоградусной.
Москва – прекрасна и удивительна, здесь гость из любой страны мира может почувствовать себя как дома и, наоборот, найти нечто экзотическое. Гость может открыть для себя старинную архитектуру и исторические шедевры, современное искусство и традиционную русскую кухню, найти друзей и любовь всей жизни.
fb.ru
Центр Москвы с точки зрения американского туриста – Архив
Эллиот Фу
Откуда приехал: Нью-Йорк, США
Чем занимается: графический дизайнер
Я приехал в Россию на две недели — на неделю в Москву и на неделю в Петербург — со своей девушкой Женей, она наполовину русская, тоже живет в Нью-Йорке. Я всегда увлекался русской литературой: Достоевским с его мрачным романтизмом, Гоголем, с которым у меня практически одинаковая прическа, осталось только усики отрастить, Толстой мне тоже нравится. Плюс Россия всегда играла гигантскую роль в мировой истории, и сейчас очень интересно наблюдать за действиями Путина — он же вообще непредсказуемый. Он столько сделал для страны, являясь при этом крайне противоречивой фигурой, особенно если верить тому образу, который рисуют западные медиа. Многие в Америке относятся к нему как к тирану, но, что любопытно, я встречал республиканцев, которые уважают его как соперника и действительно сильного лидера. Он может нарушать правила в своих интересах, у него столько власти — есть американцы, которые хотели бы иметь такого же президента, несмотря на то что многие его действия чудовищны с точки зрения морали.
Именно это противоречие я пытаюсь зафиксировать в серии своих рисунков — дудлов — с Путиным. В мире многие удивляются политическим ходам России, спекулируют на этом. Некоторые мои картинки являются такими спекуляциями; я стараюсь специально не добавлять в них свое мнение, поэтому у Путина на них всегда одинаковое пустое выражение лица. Я изображаю его по сюжетам передовиц: вот он топлес скачет на медведе по карте Крыма — и все в таком духе. Другие мои «русские» дудлы навеяны рассказами о России моих русских приятелей из Нью-Йорка: об очередях, магнитофонных записях, которые прятали в холодильнике, и прочих ужасах, которые относятся ко времени перестройки и 90-х. Запомнилась история о том, что в туалетах в России никогда не было туалетной бумаги: ее держит старая баба, которой ты должен заплатить, она смотрит на тебя и оценивает, сколько туалетной бумаги ты заслуживаешь.
Однажды я уже бывал в России — транзитом в аэропорту Шереметьево. У меня была пустая бутылка из-под воды, и я хотел наполнить ее, хотя Женя сказала, что здесь нельзя пить воду из-под крана. Я пошел в туалет и обнаружил там целую толпу людей, которые курили прямо под знаком, запрещающим курение. Присмотревшись, я понял, что это работники аэропорта. Весь пол был в окурках, и, что самое ужасное, посреди всего этого мусора лежало чье-то говно, а люди стояли и спокойно разговаривали друг с другом с невозмутимыми лицами. Я рассказал об этом Жене и ее отцу, на что тот воскликнул: «Ну, это Россия!» Я ужаснулся и подумал: «Окей, если это Россия, то я даже не знаю, что еще от нее ожидать». К счастью, ничего такого в последний свой приезд я не заметил.
В западных СМИ говорят, что ваша страна ужасно страдает из-за санкций, что здесь нет никаких продуктов, например сыра, очень много бедных людей, страна под гнетом диктатора живет в нищете, полки супермаркетов пусты. Но я в Москве уже неделю и вижу, что в реальности тут все как в любой европейской стране. Единственная разница в том, что тут очень много японской еды в супермаркетах — в том же «Перекрестке» лежат какие-то азиатские снеки, стиральные порошки, на улицах стоят вендинговые автоматы с японскими напитками. У нас они тоже есть, но не на каждом углу. Я думаю, это из-за санкций: раз вы не можете ввозить некоторые продукты с Запада, то везете их с Востока.
Фотография: Варвара Лозенко
С русской едой тоже все в порядке: мы с Женей прошлись по ресторанам на Малой Бронной, были в Twins — там отлично; в Lavkalavka пробовали якутского муксуна и сердце оленя с малиновым сорбетом, а на десерт — кранч; пили вино и ели итальянские сыры на винном рынке в баре Cervetti. В Нью-Йорке русская кухня представлена по-другому: это либо суперлюксовые рестораны с водкой и икрой, либо места типа кафетериев, где подают борщ и где большинство русских не стало бы есть. Они скорее функционируют как аттракцион, где местные воспроизводят клише о русской кухне, которые они почерпнули в «Википедии». Есть еще совершенно нелепый Брайтон-Бич с его еврейско-украинским стилем. А что касается традиционной еды в Москве, то меня поразила русская чайная церемония в отеле «Метрополь». Там везде было серебро, такой стиль начала XX века — икра, блины, пирожные. Непонятно только, почему нам накрыли в лобби, хотя мы бронировали столик непосредственно в ресторане, — это было странно.
На улицах у вас в городе дико мало подписей на английском, в музеях их почти нет, поэтому мне быстро становилось скучно — я просто не понимал, что это передо мной. Мы были в соборе Василия Блаженного и в Кремле. Интересно, почему там надо каждый раз покупать новый билет, чтобы попасть в очередную зону, и при этом каждый раз стоять за ним в очереди. Я не понял, какой в этом смысл. Может, просто чтобы разделить потоки людей. Ну и, зная русских, — может, они просто привыкли стоять в очередях. В Мавзолей Ленина мы не попали: в первый раз была большая очередь, а во второй оказалось, что его закрыли на неделю по техническим причинам. Тогда мы пошли в Исторический музей по соседству.
Фотография: Варвара Лозенко
Еще были в Музее современного искусства на выставке Мамышева-Монро — я очень впечатлился, хотя не думал изначально, что мне такое может понравиться. Разнообразие его работ, его мультидисциплинарность, множество форм и средств для выражения, их организация производят сильное впечатление. Я заметил это в русских: они очень много и быстро работают, в то время как художники по всему миру обычно тратят годы на то, чтобы создать одну небольшую работу. Другой русский художник, которого мы смотрели, — Шилов. Женя отвела меня в его галерею, мне кажется, в шутку. Его можно назвать талантливым ремесленником, и опять — удивительно, сколько у него работ! У Шилова довольно специфический стиль, явно не каждому подойдет. Портрет Кобзона меня немного напугал — с его прической и объемным пышным одеянием. А вот все эти портреты бизнесменов в образе купцов и с ключами от машины и мобильными на столе мне нравятся — это передает дух времени, России 90-х. Конечно же, мы не прошли мимо нового «Гаража», правда, жаль, на Кусаму не попали. Там была интерактивная выставка со столами для пинг-понга: довольно типичная история для современных галерей — заставить посетителей каким-то образом взаимодействовать с объектами искусства.
Из обхода московских музеев и галерей я подметил, что советская история практически тут не представлена: нет советского искусства, нет плакатов. В том, как представлено прошлое России в музеях, есть ощущение, что с наступлением советского периода все как будто отрубается, ощущается какая-то дыра. Наверное, это потому, что прошлое еще слишком свежо и у людей не самые приятные воспоминания о нем. В каком-то смысле это хорошо, что они по-прежнему им так шокированы — не захотят его повторять.
Фотография: Варвара Лозенко
Зато по метро в Москве заметно, как советская система смогла дисциплинировать горожан. Подземка в Нью-Йорке отвратительна. Да, поезда работают круглые сутки, но это единственный плюс. Они никогда не приходят вовремя, вообще не соблюдают расписание, там жутко грязно, просто горы мусора. А здесь в метро — чистота. Я не понимаю, откуда такие различия: неужели надо столько времени подавлять людей, чтобы они не разбрасывали мусор по углам? Или вот эти правила на эскалаторе: стойте справа, проходите слева — в Нью-Йорке такого нет, всем по барабану! Я против коммунизма и советской системы, но мне нравится идея, когда каждый друг другу «товарищ», то есть как брат, — в Америке везде «я, я, я».
С другой стороны, на поверхности дисциплина эта не ощущается — водители ведут себя так, будто играют в Grand Theft Auto! Когда мы ехали из аэропорта, на дороге не было разметки — кажется, ее просто еще не успели нарисовать. Мы виляли из стороны в сторону, это было немного пугающе, но в то же время прикольно, водитель был русским, так что я доверял ему. А однажды мы были в Риге на фестивале нью-вейва, там было много ваших соотечественников, которые нарушали те правила, про которые я даже не думал, что их можно нарушить: один раз мы видели, как машина проехала по пешеходному переходу на красный свет ровно между двумя переходившими его людьми. Мы посмотрели в салон: там сидели два здоровенных русских бугая и орала какая-то жуткая русская музыка.daily.afisha.ru
Что думают иностранцы о России: геолог из Англии
«Афиша Daily» любит говорить с живущими в Москве иностранцами об их любимых местах, обаянии города и местных жителях. В этом выпуске — геолог, который успел пожить в Сибири, полюбить крафтовые бары и удивиться, насколько в России избегают обсуждать депрессию.
Том МакКормик, 25 лет
Откуда приехал: Лондон, Великобритания
Чем занимается: геолог
«После того как я две недели работал в компании Shell в Голландии, они сказали мне, что хотят меня отправить в Сибирь на 8 месяцев. В Нидерланды я только-только переехал из Англии, а они как раз начали сотрудничать с «Газпромом», и в Сибири у них была совместная тренировочная программа. Мне тогда было 23 года, и я, конечно, согласился, ничего не зная ни о стране, ни о ее языке. Успел только прослушать два месяца ужасных онлайн-уроков. Я прилетел в Москву, потом в Сургут, оттуда в Салым — и дальше три часа езды в «жопу мира», как вы говорите по-русски.
Первое впечатление от России было отрицательным, но так часто бывает у иностранцев. Хорошо помню свои ощущения на паспортном контроле, где сотрудники очень четкие и зря времени не теряют. Они сразу сердито спросили: «По-русски говоришь? Откуда ты? Дай мне билет». Это сейчас я знаю, как строится такой разговор, что нужно отвечать, а тогда в голове носилась только одна мысль: «Говори по-русски! Отвечай им по-русски!» Большая проблема с русским языком для нас в том, что у нас нет императива. Поэтому русские на английском, бывает, звучат грубо. Например, по-русски вы запросто можете сказать: «Дай мне вот это», а мы так прямо не просим никогда. Так что свое худшее впечатление о России я получил в самом начале пути. Зато потом все было лучше и лучше. Особенно в Сибири — люди там такие добрые.
Четыре месяца я провел на вахте, и это был отличный опыт. Салым расположен на краю земли, там все время темно и холодно, зима начинается в октябре и заканчивается в апреле. Солнце в январе едва поднимается над горизонтом, а температура, бывает, падает до –40. Я никогда не бывал в таких условиях, зато попробовал в Сибири все местные радости. Например, мы лили кипящую воду на улице, и она застывала прямо в воздухе. А еще нигде, кроме Сибири, я никогда не встречал столько людей, ходивших внутри помещений в футболках и шортах, и это вне зависимости от того, какая погода стояла на улице. Русские здорово топят квартиры зимой, и мы сидели в футболках прямо рядом с открытым окном, когда там было под –40. Я чувствовал себя будто внутри пирожка из «Макдоналдса» — ну, вы знаете, это же самая горячая вещь на свете.
Русские здорово топят зимой, и мы сидели в футболках прямо рядом с открытым окном, когда там было под –40. Я чувствовал себя будто внутри пирожка из «Макдоналдса»
Работа на вахте устроена так, что есть долгие периоды, когда ты просто ждешь, и русские ребята сидели рядом друг с другом — пили чай и разговаривали. И это было потрясающе. Как только они осознали, что я не буду их осуждать за их мысли, то сразу начинали со мной открыто общаться. И разнообразие мнений мне показалось потрясающим. Многие из них, что интересно, никогда не покидали Сибири. Ну разве пару раз были в Москве, то есть вообще не знали, как выглядит мир за пределами страны. И это никак не влияло на их картину мира: все думали очень по-разному. Объясню, почему мне это кажется удивительным: в Москве — огромном городе, куда приезжают люди со всех концов земли, где есть сильное протестное движение среди молодежи и студентов, — ты ждешь разнообразия мнений. А свобода мыслей сибиряков стала для меня приятной неожиданностью.
В нашей компании работало несколько иностранцев — их можно было опознать в столовой по баночкам с соусом чили. Русским почему-то совсем не нравится острая еда. Я так и не понял почему, но могу предположить, что это связано с геополитикой: у Англии и Голландии, где я жил, было много колоний, откуда доставляли специи: острая еда прописана в исторической памяти европейцев.
Мы работали сменами длиной в месяц, потом был месяц свободный, и в это время я путешествовал — побывал, например, в Киеве, много катался по России, видел Краснодарский край и Сочи. Помню, как меня удивило, насколько сильно люди в Краснодаре отличались от сибиряков — спокойные и счастливые, они напоминали мне жителей Средиземноморья. В Москве жизнь идет совсем в другом ритме, и здесь, конечно, люди редко просто тусуются на улице. Вообще, москвичей было бы неправильно сравнивать с жителями других городов в принципе — точно так же как и лондонцев я бы вообще не стал называть англичанами. Да, население обоих городов растет, в то время как население страны не меняется; это значит, что обе столицы должны стать более репрезентативными, но все равно — Лондон и Москва не дают точного представлениях о странах.
Москва фантастически меняется, прямо на глазах становясь очень комфортным городом для жизни. Мои друзья, которые приезжают сюда время от времени, каждый раз оказываются не в состоянии ее узнать. Хотя я могу вспомнить огромную работу по благоустройству, которую проделали в Лондоне к Олимпийским играм — как будто стремясь успокоить недовольных качеством жизни горожан, внушая им, что внешняя красота сделает их быт лучше. Отчасти это верно: все хотят жить в красивом городе, однако существует множество других проблем, которым необходимо уделять внимание. Про вашу Москву говорят, что она забирает деньги со всей страны. Но так и у нас: житель Северной Англии легко объяснит, какую огромную долю бюджета всей страны забирает Лондон.
Тем, кто уверен, что над москвичами довлеет желание быть как все и не выделяться из толпы — как во времена СССР, — я бы посоветовал посмотреть на московские рейвы. Как там люди танцуют, как забывают обо всем на свете и просто наслаждаются музыкой. Им все равно, как на них смотрят. Возможно, на улице это не так заметно: можно даже решить, что все девушки одеты одинаково. И смешная эта разница в повадках россиянок надевать все лучшее сразу на фоне пренебрежения мужчин к своему внешнему виду. Но я на самом деле хотел сказать про так называемое стремление быть как все — это видимость! Стоит нырнуть чуть-чуть поглубже, и понимаешь, что на деле все иначе.
Подробности по теме
Как Москва стала восточноевропейской столицей техно
Как Москва стала восточноевропейской столицей техноА вот скажите мне, вы видели своих родителей счастливыми? Моя подруга сказала, что у русских нет ролевой модели счастья в семье. В советское время все женились рано, и на этом поиски счастья в семье будто заканчивались. В итоге выросло целое поколение, которое даже не знает, что такое быть счастливым вместе. Но я не уверен, что моя подруга права. В Москве очень сложно устроенное общество, много вещей перемешано друг с другом, и хороший пример тому — ваши рестораны, где все берут понемногу от кухни разных народов мира и готовят все вместе. В самых неожиданных местах могут, например, подать суши. Это круто!
Многие мои друзья в Великобритании страдали депрессией, и я легко узнаю эти симптомы у москвичей. При этом о душевных тяготах будто никто не говорит, никто не обращает внимания на психическое здоровье. Я бы очень хотел, чтобы это изменилось.
Меня по-прежнему поражает дезорганизация инфраструктуры в России. Классический пример — счетчики на пешеходных переходах. Помню, когда-то давали всего 20 секунд на переход дороги, а ждать остановки машин нужно было целую минуту. Теперь временные циклы меняются постоянно — минимум пять раз за последние два года: где-то они составляют 30 секунд для машин и 20 для людей, а где-то машины едут целых четыре минуты. И ты ждешь полжизни, чтобы просто перейти дорогу.
Что мне кажется очень любопытным, так это ваш сервис. Стоит отъехать от столицы, как качество меняется радикально: я вот был в Крыму две недели назад — и там сервис был просто потрясающий. Все официантки — внимательные, и веселые, и не слишком навязчивые — вели себя просто образцово. Мы просто удивлялись, до чего такой подход отличается от Москвы. И тем самым совершили распространенную ошибку — стали сравнивать Москву и Россию. Меня веселят иностранцы, которые побывали в Москве и Питере и думают, что теперь они видели всю страну.
Я очень люблю бар Howard Loves Craft на Тверской с большими окнами. На самом деле это, конечно, жуткая дыра, но я люблю смотреть оттуда из окна в три утра на то, как проходит жизнь. Кто-то спешит по делам, кто-то валяется пьяным, бегают собаки. А внутри так тихо. И пиво стоит два евро. Я буду очень скучать по этой жизни, если уеду: именно ночью Москва такая особенная. Да, здесь много чем есть заняться днем — и парки, и музеи, — но я люблю Москву по ночам. Ты можешь гулять до шести утра, и все работает. И не обязательно напиваться, чтобы хорошо провести время в городе ночью. Можно спокойно гулять, встречаясь с приятными и интересными людьми. Вот по чему я буду скучать.
Максимально образно о конкретном — в инстаграме «Афиши Daily».daily.afisha.ru
Москва глазами иностранцев. Француженка: Москва победила Париж во всем
Француженка о том, как Москва победила Париж во всем, кроме масла и хлеба
«Афиша Daily» любит разговаривать с иностранцами, которые живут и работают в Москве. На этот раз — монолог правнучки бежавшего после революции аристократа. Она рассказывает о городе и деревне, свиданиях с телефоном и странной московской моде.
Эмили Дурново, 32 года. Откуда приехала: Париж, Франция. Что делает: дизайнер в агентстве NVM
Впервые в России я побывала где-то лет в одиннадцать, когда мой отец переехал сюда жить, а я захотела с ним встретиться. Москва меня не поразила. Когда я снова приехала повидаться с отцом шесть лет назад, то влюбилась в ваш город. Мы должны были идти на свадьбу его друга, но в последний момент он не смог и попросил меня пойти одной. По-русски я не говорила и никого не знала. «Ну и что, — сказал мне папа, — как раз выучишь русский и заодно познакомишься с людьми». Несколько человек на той свадьбе говорили по-английски — именно они стали моими первыми друзьями в России.
У меня русские корни. Наш прадедушка происходил из рода Дурново, до революции он вел аристократическую жизнь в Петербурге, говорил на шести языках. После 1917 года решил сказать России «пока» и поселился в департаменте Ардеш. Там он зарабатывал на жизнь ремонтом зданий — шпаклевал и красил стены. Прадед никогда не говорил по-русски после эмиграции и очень боялся, что его вернут назад. Родственники рассказывали, что когда он пил водку, то пел грустные песни на непонятном языке. И это все, что связывало меня с Россией до того, как отец нашел тут свою любовь.
Мама давно ушла от него, он остался один и влюбился в русскую женщину. Сначала они ездили друг к другу — работы во Франции было немного, а ее карьера в Москве шла в гору. Вот он и подумал, почему бы не переехать в вашу страну. Я была рада: подумала, что круг замкнулся, — дедушка уехал, а папа вернулся к корням. Здесь он работал во французской компании миксологом — смешивал муку, и кажется, его хлеб продается везде; эта компания называется AIT. Два года назад он купил землю под Курском — ему всегда нравился козий сыр — и стал варить его в России.
Папа живет в Москве, но постоянно ездит в деревню Поныри — я ее обожаю. Там всего десять домов, много животных и есть чем заняться. Конечно, мы, французы, романтизируем русскую деревню — не знаю даже почему, традиция такая. А еще мне постоянно снится сон: как я в русском селе дрессирую медведей. Во сне у меня все как надо: маленький домик, кокошник и не то три, не то четыре мишки.
Я необъективна, конечно, но ненавижу Париж. Люди там постоянно ругаются, девушкам на улице свистят и называют их суками. Не понимаю, почему ко мне там цеплялись, — даже если я смотрела себе под ноги. Иногда мне кажется, что в Париже так много девушек на велосипедах, просто чтобы быстрее проезжать мимо мальчишеских компаний. И атмосфера для меня там была тяжелой: слишком много стресса. Париж ни разу не романтичный город! Конечно, там много красивых зданий, величественная архитектура, потрясающие выставки, но жить там тяжело. Надо платить уйму налогов, и все действительно очень-очень дорого.
В свою первую поездку я много времени потратила на изучение московских достопримечательностей. Меня удивили улицы — широкие, как автомагистрали. А в центре города — дороги на восемь полос, господи! Я чувствовала себя маленькой девочкой — такой и была. Во второй свой приезд я сосредоточилась на местах, которые меньше интересны туристам, — влюбилась в улочки в районе Китай-города.
Кстати, та свадьба, куда я поехала без отца, была волшебной: сначала церковь, потом мы гуляли в парке, пили шампанское, ели хлеб с лососем, катались на автобусе. Потом поехали на дачу на два дня. Это было так смешно: мы ели шашлык, пили водку, пели в караоке. А еще тогда я увидела здание Университета на Воробьевых горах и подумала, что однажды буду учиться там.
Это было так смешно: мы ели шашлык, пили водку, пели в караоке
Когда я оказалась в Москве в третий раз, то начала подумывать о том, чтобы переехать. Три года эта мысль крутилась в моей голове: мой молодой человек совсем не хотел жить в России. В какой-то момент я почувствовала, что перегорела на работе, собралась и уехала из Парижа — молодой человек сказал, что это был мой выбор, и остался. Так я начала новую жизнь здесь, это было в 2013 году, и друзья шутили, что я все повторяю за Депардье.
Шесть месяцев я учила русский в МГУ и искала работу. Жила сначала с отцом на «Полежаевской» — чувствовала себя бедной студенткой. Потом нашла фриланс в агентстве, которое предложило мне место. Сейчас я живу в центре — снимаю квартиру с русскими, чтобы говорить получше. Все как у всех: тапочки, каша, блинчики, и соседи все время едят соленые огурцы. Ковер, слава богу, на стене не висит — это, наверное, самое смешное, что я видела в русских домах. Еще в деревнях все поверхности устилают какими-то шкурами. А женщины искренне любят леопардовую расцветку. Я тоже, конечно, выгляжу необычно, однако про татуировки на московских улицах меня не спрашивают. Зато часто поражаются тоннелям в ушах, спрашивают: как ты это сделала? Просят потрогать. Я не даю, конечно.
Французы вечно чем-то недовольны, но в Москве мне все нравится. Пробки не проблема: у меня нет машины, я катаюсь на лонгборде или самокате. Единственное, что заставляет грустить, — русское масло и хлеб. Не хватает ветчины, раклетта и прочих французских вкусностей. Вино я не пью, люблю пиво — в Москве с крафтовой темой сейчас все стало неплохо. Музыкальная жизнь в Москве лучше; в Париже, может быть, больше интересных групп, но на самих концертах невозможно находиться. Все приходят, чтобы пообщаться друг с другом, и мешают слушать музыку. А еще постоянно толкаются.
Москвичей можно поругать за телефоны: вы постоянно в них пялитесь. Иногда даже пара на свидании друг с другом не разговаривает: девушка фотографирует еду, парень проверяет почту. Причем на двух своих телефонах. В метро — только шеи и экраны. Никто никого не слушает: повторяют «ага-ага», пока ты рассказываешь о своих проблемах. Вы задолбали выкладывать свою жизнь в инстаграм!
Зато русские лучше всех на свете умеют веселиться. Они участливы — интересуются тобой, а французские друзья, как только начинаются проблемы, исчезают. Русских нужно приручать, как кошек: сначала они долго к тебе присматриваются, осторожно начинают общаться, а потом у тебя появляется друг навсегда. Вы не пессимисты: вы уверены, что все будет хорошо. Иногда мне просто кричать от этого хочется — я вижу кругом плохое, а мне говорят: не переживай. Ну что будет хорошо? От этого я, бывает, бешусь.
Русских нужно приручать, как кошек
Мне кажется, девушки в Москве сильнее, чем мужчины. Они знают, как нужно жить, и мужчина им подчиняется, при этом будучи уверенным, что это его решение, что он сильный. Во Франции в бытовых отношениях достигнуто равенство полов, и муж делит ответственность с женой — в том числе и по дому. В Москве все совсем не так. И отношение к сексу другое: парадокс в том, что говорить в России о нем не принято, при этом существуют школы минета — в Париже я никогда не слышала про такое. В Москве масса стриптиз-клубов и для мужчин, и для женщин — в Париже заведений, где мужчины раздеваются для женщин, почти нет.
Шесть лет назад Москва была очень старомодным городом — сейчас это чувствуется меньше. Я скучаю, например, по киоскам: в них была душа города. Классно было в переходе купить все, что нужно, — воду, носки, зонтик. Я там постоянно колготки покупала. В Москве много секретных мест: если, скажем, нужно что-то особенное, то надо искать адрес в интернете, потом устраивать себе небольшое приключение с поиском реального места.
Зато все знают про парк Горького, который стал слишком хипстерски-скучным, хотя и остался прекрасным. Сами хипстеры, кстати, по всему миру одинаковые — ваши только запаздывают чуть-чуть. Борода в Париже давно не в моде, да и само слово «хипстер» в России я впервые услышала два года назад — во Франции им давно перестали ругаться. Мне больше нравится ВДНХ: там столько места. Это красивый микс парка и архитектуры. Мне он не кажется безвкусным, хотя русский стиль будто бы всегда ассоциируется с золотом и китчем. Сталинская архитектура — тоже русский стиль. Нельзя не упомянуть также русский стиль в одежде. Помню, как в университете мы с моей подругой-итальянкой посмеивались над людьми в метро — выступали в роли полиции моды. Ну серьезно, как можно надевать одновременно горошек, что-то в полоску и цветастое? Попадались такие экземпляры — просто кровь из глаз.
Сейчас я уже не представляю свою жизнь во Франции и хотела бы у вас состариться. Я не смотрю новостей, не думаю о политике — у меня своя жизнь, свои проблемы. Если у меня вдруг отнимут русскую визу, то буду плакать каждый день: здесь я чувствую себя дома. И особенно здорово, что живу между городом и деревней. В Москве каждый день будто проживаешь новую жизнь. Никогда не знаешь, где окажешься вечером: может, проснешься в Питере. Здесь не бывает рутины.
©
antiloh.info
