Песок — это… Что такое Песок?

Песо́к — среднеобломочная осадочная горная порода, а также искусственный материал, состоящий из зёрен горных пород. Очень часто состоит из почти чистого минерала кварца (вещество — диоксид кремния).

Слово «песок» часто употребляется во множественном числе («пески»), но форма множественного числа имеет и другие значения.

Природный песок

Природный песок — рыхлая смесь зёрен крупностью 0,10—5 мм, образовавшаяся в результате разрушения твёрдых горных пород.

В зависимости от своего происхождения пески могут быть: терригенными (обломочными), органогенными (карбонатными) и пирокластическими.

Природные пески в зависимости от генезиса могут быть аллювиальными, делювиальными, морскими, озёрными, эоловыми. Пески, возникшие в результате деятельности водоёмов и водотоков, имеют более округлую, окатанную форму.

Тяжёлый искусственный песок

Тяжёлый иску́сственный песо́к  — рыхлая смесь зёрен, получаемая дроблением твёрдых и плотных горных пород.

Форма зёрен дроблёных песков — остроугольная, а поверхность — шероховатая.

Виды песка

В торговле песок классифицируется по месту происхождения и произведённой обработке:

Речной песок

Речной песок — это строительный песок, добытый из русла рек, отличающийся высокой степенью очистки и отсутствием посторонних включений, глинистых примесей и камешков.

Карьерный мытый песок

Карьерный мытый песок — это песок, добытый в карьере путём промывки большим количеством воды, в результате чего из него вымывается глина и пылевидные частицы.

Карьерный сеяный песок

Карьерный сеяный песок — это добытый в карьере просеянный песок, очищенный от камней и больших фракций. Карьерный сеяный песок широко применяется при производстве раствора для кладки, штукатурных и фундаментных работ. А также в приготовлении асфальтобетонных смесей.

Строительный песок

Согласно ГОСТ 8736-93 строительный песок — это неорганический сыпучий материал с крупностью зёрен до 5 мм, образовавшийся в результате естественного разрушения скальных горных пород и получаемый при разработке песчаных и песчано-гравийных месторождений без использования или с использованием специального обогатительного оборудования.

Применение

Широко используется в составе строительных материалов, для намывки участков под строительство, для пескоструйной обработки, при возведении дорог, насыпей, в жилищном строительстве для обратной засыпки, при благоустройстве дворовых территорий, при производстве раствора для кладки, штукатурных и фундаментных работ, используется для бетонного производства. При производстве железобетонных изделий, бетона высоких марок прочности, а также при производстве тротуарной плитки, бордюров, колодезных колец используют крупнозернистый песок (Модуль крупности 2,2—2,5). Мелкий строительный песок используется для приготовления накрывочных растворов. Кроме того песок является основным компонентом при изготовлении стекла.

Строительный речной песок довольно широко применим в различных декоративных (смешивают с различными красителями для получения специальных структурных покрытий) и отделочных работах готового помещения. Он также выступает компонентом асфальтобетонных смесей, которые используются в строительстве и укладке дорог (в том числе и для строительства аэродромов), а также в процессах фильтрования и очистки воды.

Кварцевый песок используется для изготовления сварочных материалов специального и общего назначения.

Радиоактивность песка

Практически все пески относятся к 2-му классу по радиоактивности (удельная эффективная активность естественных радионуклидов в них не превосходит 370 Бк/кг, исключения могут составлять только дроблёные пески), то есть радиационно безопасны и пригодны для всех видов строительства без ограничений.

Чёрные пески

В природе существуют так называемые чёрные пески, встречающиеся в самых различных уголках земного шара. Они состоят из тёмноцветных тяжелых минералов и образуются в результате вымывания более лёгких и светлых минералов. Чаще всего основными их минералами являются гематит, ильменит, магнетит. Такие пески часто образуют россыпные месторождения. На 1981 год в чёрных песках были обнаружены 50 минералов из 8 тысяч известных в то время, а также множество редкоземельных элементов^[1].

В некоторых прибрежных областях земного шара, например, на пляжах Индии, Бразилии, на Украине — на северном побережье Азовского моря встречаются радиоактивные чёрные пески.

Радиоактивность таких песков в Приазовье в среднем — от полусотни до трёхсот микрорентген в час, но в некоторых случаях может достигать 1000 микрорентген в час. Основную их массу составляет нерадиоактивный ильменит (он содержит титан), однако основная часть радиации исходит от содержащегося в них монацита. Чёрные пески Приазовья также часто обогащёны редкоземельными элементами. Такие пески образуются в результате естественных геологических процессов и сразу после появления имеют чёрный цвет и блестят подобно металлам. По данным исследований Азовской научно-исследовательской станции МГУ, в Приазовье самые радиоактивные из таких песков расположены в районе оснований кос между Мариуполем и Бердянском

[2].

См. также

Примечания

1. ↑ Севедж К. Минералы и самородные металлы чёрных песков // Минералогическая энциклопедия / Под ред. К. Фрея. — Л.: Недра, 1985. — С. 178-185. — 512 с.
2. ↑ Рязанцев Г. Чёрные пески Азовья // Наука и жизнь.  — 2011. — № 11. — С. 62-63.

Ссылки

Обломочные горные породы

доклад  на тему песок — Школьные Знания.com

Песо́к —осадочная горная породи, а также искусственный материал, состоящий из зёрен горных пород. Очень часто состоит из минерала кварца                  Природный песок  — рыхлая смесь зёрен крупностью 0,10—5 мм, образовавшаяся в результате разрушения твёрдых горных пород .Природные пески могут быть аллювиальными, делювиальными, морскими, озёрными, эоловыми. Пески, возникшие в результате деятельности водоёмов и водотоков, имеют окатанную форму.

Тяжелый искуственный песок  — рыхлая смесь зёрен, получаемая дроблением твёрдых горных пород. Форма зёрен  — остроугольная, а поверхность — шероховатая.
Виды песка:
В торговле песок классифицируется по месту происхождения и произведённой обработке:
Речной песок — это строительный песок, добытый из русла рек, отличающийся высокой степенью очистки и отсутствием посторонних включений, глинистых примесей и камушков.
Карьерный мытый песок — это песок, добытый в карьере путём промывки большим количеством воды, в результате чего из него вымывается глина и пылевидные частицы.
Карьерный сеяный песок — это добытый в карьере просеянный песок, очищенный от камней . Карьерный сеяный песок широко применяется при производстве раствора для кладки, штукатурных и фундаментных работ. А также в приготовлении асфальтобетонных смесей.                                            Строительный песок — это неорганический сыпучий материал с крупностью зёрен до 0,5 мм, образовавшийся в результате естественного разрушения скальных горных пород и получаемый при разработке песчаных и песчано-гравийных месторождений без использования или с использованием специального  оборудования.
Песок широко используется в составе строительных материалов, для намывки участков под строительство  для пескоструйной обработки, при возведении дорог, насыпей, в жилищном строительстве для обратной засыпки, при благоустройстве дворовых территорий, при производстве раствора для кладки, штукатурных и фундаментных работ, используется для бетонного производства. При производстве железобетонных изделий,бетона ,, а также при производстве тротуарной плитки, бордюров, Для приготовления накрывочных растворов. Кроме того песок является основным компонентом при изготовлении стекла.Довольно широко применим в различных декоративных и отделочных работах готового помещения. Он также выступает компонентом асфальтобетонных смесей, которые используются в строительстве и укладке дорог , а также в процессах фильтрования и очистки воды.Кварцевый песок используется для изготовления сварочных материалов специального и общего назначения.                  Практически все пески относятся к 1-му классу по радиоактивности п, то есть радиационно безопасны и пригодны для всех видов строительства без ограничений.

В природе существуют так называемые чёрные пески, встречающиеся в самых различных уголках земного шара.

Юрий Сотник — Песок: читать сказку, рассказ для детей, текст полностью онлайн

Солнце уже село. Деревья на лужайке в нашем лагере потемнели, и только верхушки самых больших берез еще поблескивали красноватым блеском, словно сделанные из ярко начищенной меди.

У забора, на котором висели умывальники, толкались десятки го-лоногих ребят. Гремели железные клапаны, слышалось фырканье, взвизгивали девчонки.

Наше звено не спешило умываться. Мы стояли поодаль с полотенца-ми на плечах, с мыльницами и зубными щетками в руках и всё никак не могли притти в себя от свалившейся на нас неприятности.

Уже десять дней шла подготовка к торжественному открытию ла-геря, и все это время нашему звену давали самые интересные и слож-ные задания. Мы сконструировали и построили мишень, изображав-шую фашиста, который падал и задирал кверху ноги, если попасть мя-чом в широкую черную кнопку рядом с ним. Мы сделали две трещотки для предстоящей игры. Мы оборудовали под крыльцом нашего де-ревянного дома фотолабораторию и уже выпустили два номера фо-тобюллетеня. На линейках, в стенгазетах нас постоянно хвалили за смекалку, за изобретательность, и мы, конечно, очень гордились этим. И вдруг такая обида!

С полчаса тому назад на вечерней линейке старший вожатый объ-явил нам порядок завтрашнего дня.

— Четвертое звено первого отряда будет заниматься ремонтом лод-ки, — сказал он. — Заделать пробоину, изготовить и навесить руль, пос-тавить мачту с парусом. Мы должны иметь флот, пригодный для даль-них плаваний по речке Тихоне. Три других звена первого отряда (зна-чит, в том числе и наше), а также весь второй отряд должны будут по-сыпать линейку песком. Вернее, даже не посыпать, а засыпать, толстым слоем засыпать. Почва здесь глинистая. Пойдет дождь — утонем в гря-зи.

Сами понимаете, как это «увлекательно» — таскать песок! Ведь на подобной работе можно умереть со скуки. И это в то время, когда дру-гие ребята будут заниматься такими интересными и ответственными делами, как ремонт лодки, подготовка к подъему мачты, устройство ат-тракционов…

— Весь завтрашний день насмарку! — процедил сквозь зубы вы-сокий тонконогий Лодька Виноградов. Он стоял, опустив голову в белой панаме, и снимал облупившуюся от загара кожу с голой по локоть руки.

Демьян заложил руки за спину, опустил голову и нахмурил брови.

Ваня Сердечкин смотрел грустными глазами то на одного, то на дру-гого из нас:

— Ладно, ребята, пусть!.. Раз не ценят, так пусть! Правда, ребята?

— Нет, не пусть! — сказал вдруг Демьян очень решительно. — Идем-те! Я поговорю. Я докажу ему!

Мы направились к умывальникам.

Ростом наш звеньевой был самый маленький в отряде, но очень крепкий и такой солидный, что все его звали не Демой и, уж конечно, не Демкой, а только Демьяном. Он ходил всегда огромными шагами, старался говорить басом и очень любил всякие мудреные выражения. Вот и теперь он шел впереди нас, словно метры отмеривал, и гудел себе под нос:

— Я поговорю! Я ему логически докажу!

Вожатый нашего отряда Яша наблюдал за порядком возле умываль-ников и время от времени останавливал тех, кто лез без очереди или норовил налить воды за воротник соседу. Демьян остановился, немного не доходя до него.

— Яш! — позвал он самым низким своим басом. — На минутку! Важ-ное дело.

Яша подошел к звеньевому. Он был сильно загорелый, у него были черные курчавые волосы. В сумерках он сильно походил на негра.

— Яша, — снова заговорил Демьян, — я должен заявить тебе от всего звена: мы считаем, это нерационально.

— Что «нерационально»? — спросил вожатый, оглядываясь в сто-рону умывальников.

— Посылать наше звено на песок.

— Нерационально, говоришь?

— Ага! Посылать наше звено на песок — это все равно что инже-неров заставлять работать грузчиками.

Яша скрестил на груди руки и уставился на Демьяна:

— Что, что? Каких инженеров? Какими грузчиками?

Демьян подошел почти вплотную к вожатому и продолжал убе-дительным тоном:

— Яша! Подожди. Давай рассуждать так… логически. Кто в нашем звене?.. Лодя Виноградов! Сам знаешь, как он столярничает. Он не только руль для лодки, но всю лодку может сам построить… Еще кто в нашем звене?.. Ваня Сердечкин! Он…

— Понятно! Ты покороче немного.

— Вот. А ты таких людей — на песок! А кто в четвертом звене? Чем они себя проявили? Ремонтировать лодку — тут голова нужна… Они, может быть, инструмента в руках не умеют держать, а ты их на такое ответственное дело! А людей… этих… ква… квалифицированных ты — на песок! Нерационально.

— Всё? — спросил Яша недобрым голосом.

— Всё.

— Так вот, слушай меня. У нас не завод, а пионерский лагерь. А вы пока еще не инженеры, а всего-навсего мальчишки, да к тому же, как видно, здорово зазнавшиеся мальчишки. Стыдно вам, пионерам, так относиться к физическому труду! Белоручки!

Демьян присмирел. Вся его солидность куда-то исчезла. Он стоял, втянув голову в плечи, и грустно смотрел вожатому на ноги. Зато мы обиделись и заговорили:

— Насчет белоручек это ты. Яша, зря…

— Мы вовсе не к физическому труду… мы к скучному труду так отно-симся.

— Пускай хоть бы самая тяжелая работа, но только чтобы была ин-тересная.

— Неплохо придумали, — усмехнулся Яша: — пусть четвертое звено делает скучную работу, а вам подавай только интересную!.. Не выйдет, голубчики!.. Хороши! Квалификацией своей возгордились! — Он сунул руки в карманы, прошелся взад-вперед я сухо добавил: — Можете ни-чего завтра не делать. Принуждать вас никто не собирается. Загорайте.

— Зачем напрасно оскорблять? — пробормотал Демьян. — Что мы, лодыри?!

Яша не ответил. Мы тоже больше не говорили ни слова, и молчание длилось очень долго. Должно быть, у нас был очень печальный вид, и это подействовало на вожатого. Когда он снова заговорил, голос его был уже не такой сердитый:

— Отнимать у четвертого звена ремонт для вашего удовольствия я не буду. Если четвертое звено само захочет с вами поменяться, тогда — другое дело.

Мы даже плечами пожали.

— »Само захочет»! Они не сумасшедшие.

Яша посмотрел на нас как-то искоса, и мне показалось, что он слег-ка улыбнулся.

— А вы поговорите. Вы люди умные. Докажите им, что даже такое дело, как тасканье песка, может быть интересным.

Яша смотрел на нас, почесывал переносицу и улыбался, прикрывая ладонью рот. Мы поняли, что больше разговаривать не о чем, и попле-лись к умывальникам.

— Всё шуточки! — тихо сказал Демьян.

Умывшись, мы пошли в дом. На крыльце Лодя Виноградов оста-новился и сказал:

— На такой большой лодке можно было бы не один, а два паруса поставить. Кливер, например…

— Завтра будет тебе «кливер»! — проворчал Демьян. — Будешь с но-силками ходить и любоваться, как четвертое звено лодку карежит.

Конечно, о том, что четвертое звено покарежит лодку, Демьян прос-то так сказал, с досады, но все мы кивнули головами.

Лагерь наш стоял у самой реки, но на этом берегу, низком, порос-шем ивами, песка не было. Его нужно было доставать на том берегу, где с высоких обрывов спускались большие осыпи. Чтобы принести носил-ки или ведро с песком, нужно было дойти до пешеходного мостика, ко-торый находился метрах в тридцати от границы лагеря, перейти через этот мостик и проделать такой же путь обратно. Я прикинул все это в уме, и меня тоска взяла.

— Демьян! — задумчиво сказал Лодька.

— Да?

— Может, поговоришь с ними? Чем чорт не шутит…

— Наивный ты человек, Всеволод!

— А ты все-таки попробуй, разведи какую-нибудь дипломатию. Вот, мол, песок — это только с виду такое скучное дело; мол, это только сна-чала кажется, что ничего тут мудреного нет, а на самом деле…

— Что «на самом деле»?

— На самом деле… это… ну вообще чего-нибудь там… — Лодя по-махал руками у себя перед носом и умолк.

— Сам не знаешь, а говоришь! — сказал Демьян.

Но тут к нему пристали другие мальчишки:

— А тебе трудно поговорить, да? Ведь в одной с ними комнате ночу-ешь!

— Знаешь поговорку: «Попытка — не пытка, а спрос — не беда»?

Демьян взглянул на меня, потом на Ваню Сердечкина. Мы трое но-чевали в той комнате, где помещалось четвертое звено.

— Конечно, ребята… Дело, ребята, конечно, трудное, но все-таки попробовать можно. Правда, ребята? — сказал Ваня.

«Трудное»! Мне это казалось такой задачей, над которой самый лучший дипломат себе голову сломает. Посмотрели бы вы на звеньевого четвертого звена Мишку Авдотьина! Он большой, грузный и всегда та-кой спокойный и серьезный, словно ему не тринадцать лет, а все трид-цать. Попробуйте убедите такого в том, что белое — это черное, а черное — белое!

Через несколько минут мы лежали в постелях.

Совсем стемнело. За окном пропел горн: «Спать пора, спать пора!» Однако четвертое звено еще не угомонилось. В углу комнаты слы-шались возня, приглушенный смех и мягкие удары: там затеяли драку подушками. Вдруг кто-то сказал: «Внимание! Воздух!» — и началась игра в «противовоздушную оборону». С минуту все лежали тихо и прис-лушивались к писку залетевшего в комнату комара. Затем Сережа Огурцов скомандовал сам себе: «Пятая батарея, огонь!» и принялся быстро хлопать над собой ладонями, стараясь в потемках попасть по комару. Когда «вражеский самолет» вышел из зоны его «обстрела», от-крыла огонь «шестая батарея», то-есть Сурэн Атараев.

Ни Демьян, ни Ваня, ни я не принимали участия в игре. Я все ду-мал, думал, думал, с чего бы начать наш дипломатический разговор, да так ничего и не придумал. Как видно, и у Демьяна и у Ванн дела были тоже неважные. Демьян, кровать которого стояла рядом с моей, лежал совсем тихо. Ваню я не мог видеть, но слышал, как он ворочался и вздыхал.

Наконец комара убили, и четвертое звено успокоилось. Наступила тишина. Даже Ваня перестал вздыхать. В открытое окно над моей го-ловой потянул теплый ветерок и принес с далекой железнодорожной станции свисток, потом гудок и частое уханье паровоза, сдвигающего с места состав.

— Михаил! — пробасил вдруг Демьян.

— Ну? — сонным голосом отозвался тот.

— Вы завтра лодку будете ремонтировать?

— Угу.

— А мы — на песок.

— Знаю. Спи!

Наш звеньевой после этого долго молчал, а я лежал и нервничал: ведь Михаил каждую минуту мог уснуть! Наконец Демьян равнодушно сказал:

— Не завидую я вам.

Миша не ответил и даже начал похрапывать. Демьян встревожился:

— Михаил! Слышишь?

— Тьфу ты!.. Что тебе?

— Не завидую я вам, что придется с лодкой возиться.

— Ну и не завидуй. Я спать хочу.

— Песок, ребята… песок — это настоящее дело, а лодку ремонти-ровать — это детские игрушки, да? — сказал из темноты Ваня Сер-дечкин.

Миша молчал, зато Сережа Огурцов проговорил:

— А что в нем хорошего, в песке? Таскай да таскай!

— Это как сказать, — загадочно возразил Демьян.

— Кто не понимает, тому, конечно, и правда только «таскай да тас-кай», — добавил Ваня.

— А ты понимаешь?

— А то нет!

— Ну, что ты понимаешь?

— Что понимаю? — Ваня помолчал. — А вот то и понимаю, что по-нимаю. Правда, ребята?

— Само собою разумеется, — подтвердил Демьян.

Сергей громко зевнул:

— Ну вас!.. Болтают чего-то, а что — сами не знают.

Я лично знал только одно: ничего у нас не получается с дипломати-ческим разговором. Я шепнул Демьяну:

— Кончай! Безнадежно!

Однако он не послушался и заговорил громче прежнего:

— В том-то весь интерес и заключается: песок — неинтересное дело, а ты сделай его интересным! Вот где почетная задача!

Одна из кроватей заскрипела.

— Послушай! У тебя в голове песок или мозги? — с чувством сказал Сурэн. — Отбой был или не был?

— Ну, был. А ты знаешь, что такое песок? Это простор для рациона-лизаторской мысли!

— Чего, чего, чего? — переспросил Сергей.

— Того! Придумать, как поставить парус, — легко. Ты вот придумай, как на подноске песка рационализацию провести, тогда — другое дело. Тогда, значит, ты человек… человек… мыслящий.

— Ты вот попробуй, ты вот попробуй! — затараторил Ваня. — На пе-сок почти два отряда назначили, а ты попробуй, чтобы десять человек управились. Попробуй рационализацию придумать!

— А ты какую придумаешь рационализацию? — спросил Мишка. Он, оказывается, еще не спал.

Демьян и Ваня молчали, но мне в голову пришла как будто непло-хая мысль.

— Не носилками его с того берега таскать, а в лодке возить!

— У-у! — протянул Сережка. — Пока лодку нагрузишь, да пока пе-реплывешь, да пока перенесешь песок на линейку — полдня уйдет.

— Лучше даже не лодку, — сказал Ваня. — Лучше такой деревянный желоб построить с того берега до самой линейки. Тот берег высокий и…

— Знаешь, когда ты такой желоб построишь? — сказал Сурэн. — Когда вторая смена в лагерь приедет.

— Можно без желоба. Можно проще… — начал было Демьян и вдруг умолк.

— Ну? — сказал Мишка.

Демьян не ответил.

— Демьян! Зачем молчишь? Еще не придумал, да?

— Хватит. Спать пора! — сказал Демьян.

Этого я никак не ожидал.

— Можно еще и по-другому… — заговорил Ваня.

Но Демьян его оборвал:

— Иван, слышишь! Довольно тебе!

— Чудак ты какой человек, Демьян!.. Я хотел сказать…

— А я говорю: хватит. Я знаю, что делаю! — Демьян толкнул меня в бок и прошептал: — Не спи. Слышишь? Секретный разговор… гениаль-ная идея!

…Утром сто восемьдесят наших пионеров, одетых в синие трусы, го-лубые майки и белые панамы, стояли на линейке и жмурились от сол-нца. Звеньевые и вожатые уже сдали рапорты. Старший вожатый Се-мен Семенович ходил перед строем и говорил:

— Внимание! По первоначальному плану, второй отряд целиком и три звена первого отряда должны были сегодня носить на линейку ле-сок. Полчаса тому назад звеньевой Демьян Калашников заявил мне, что его звено одно берется выполнить всю работу в тот же срок. Посему второй отряд совместно с двумя звеньями первого отряда направляется сегодня не на песок, а в лес за земляникой. Вопросы есть?

Сразу поднялось несколько десятков рук. Всем хотелось узнать, как это мы, восемь мальчишек, думаем заменить почти два отряда. Но Се-мен Семенович отказался ответить:

— Это пока секрет изобретателей. Сами попробуйте догадаться.

Мы тоже держали всё в тайне, хотя за завтраком к нам приставал с расспросами почти весь лагерь. Я чуть не подавился гречневой кашей с молоком — так не терпелось поскорее начать работу. Мы с Демьяном и Ваней не спали почти всю ночь, шопотом обсуждая проект звеньевого. Но сейчас чувствовали себя удивительно бодрыми — хоть горы ворочай!

Завтрак кончился. Младшие отряды вооружились сачками и ушли в луга ловить бабочек. Второй отряд и свободные пионеры из первого от-правились в лес. По дороге они остановились на узком мостике через реку и долго стояли там со своими корзинами, разглядывая берега, су-дача о нашей затее.

Слишком долго рассказывать, как мы трудились, выполняя Демь-янов проект. Этак я все тетрадки свои испишу. Скажу только, что без четверти двенадцать мы начали испытание нашей подвесной дороги.

Крепко пекло солнце. Мы, восемь мальчишек, и с нами вожатый Яша в одних трусах да панамах стояли на крутой песчаной осыпи, спус-кавшейся с высокого обрыва. Под нами за узкой речкой Тихоней раски-нулся лагерь.

Яша скомандовал: «Три-четыре!» — и мы закричали:

— Вни-ма-ни-е! На-чи-на-ем ис-пы-та-ни-е!

На том берегу на траве лежала большая лодка, обратив к небу крас-но-серое днище. Возле нее копошились ребята.

Они и раньше часто прерывали работу — смотрели в нашу сторону и спрашивали у нас, как дела. Теперь они сложили инструменты на дни-ще лодки и побежали к линейке.

В конце линейки Семен Семенович и пятеро старших ребят оте-сывали топорами длинное бревно, предназначенное для мачты. Они выпрямились и стали смотреть на нас. Вышла из дома начальница ла-геря Вера Федоровна. Вышли из кухни две поварихи… В общем, на ли-нейке собралось человек двадцать.

Над рекой висел тонкий металлический трос, который был запасен для крепления мачты и лишний моток которого завхоз позволил нам взять.

О том, как мы намучились, пока подвесили его, привязав один ко-нец к березе в лагере, а другой — к сосне, росшей у самого обрыва, — об этом тоже не расскажешь. Все ладони у нас горели, словно их облили кислотой. На трос был надет ржавый блок, выпрошенный Ваней в со-седней МТС. К блоку на веревках был привязан ящик, вмещающий три ведра песку. Трос шел наклонно. Блок с ящиком должен был сам ка-титься от высокого берега к низкому. А для того чтобы его можно было подтягивать обратно, мы к нему привязали шпагат.

Сейчас ящик, нагруженный доверху, стоял на площадке, которую мы вытоптали в осыпи.

Демьян протяжно закричал:

— Внимание! Во избежание несчастного случая, прошу сойти с пути следования воздушного вагона! — Кричал он просто для важности: лю-ди на линейке стояли далеко от троса.

Демьян снял панаму и поднял ее над головой:

— Внимание! Старт!..

Мы с Яшей и Лодькой налегли на ящик и столкнули его с площад-ки.

Заверещал ржавый блок. Тяжеленный ящик, как снаряд, пронесся над рекой, мелькнул над прибрежными кустами, снизился над линей-кой и с такой силой треснулся там о землю, что доски, из которых он был сколочен, полетели в разные стороны.

На линейке сначала ахнули, потом рассмеялись.

— Придерживать нужно, — сказал Семен Семенович.

Это было за полчаса до обеда. А после «мертвого часа» весь лагерь стоял у линейки и любовался работой третьего звена. Теперь только два человека — Демьян и Лодя — оставались на обрыве. Они быстро нагру-жали четырехведерный бочонок, подвешенный вместо разбитого ящи-ка, и отправляли его в путь, придерживая за веревку. Болонок плавно шел над рекой; дойдя до линейки, задевал дном землю и ложился на-бок, вываливая треть своего груза. Каждые полторы-две минуты на ли-нейку прибывало четыре ведра песку.

Мы трудились, забыв все на свете, а десятки зрителей в это время ныли:

— Демьян, а Демьян, можно я тоже буду?

— Давайте сменим вас, устали ведь… Жалко, да?

К вечеру мы засыпали песком всю линейку.

На следующий день все звенья и отряды чуть не перессорились из-за того, кому первому работать на нашей дороге.

На третий день Семен Семенович сказал, что этак лагерь превратит-ся в пустыню Сахару. Тогда мы из полена и жести сделали птицу, по-хожую на ястреба, и подвесили ее к блоку вместо бочки. «Ястреб» летел по тросу, а ребята обстреливали его в это время комками сухой глины и еловыми шишками.

Кофе в песке. | Блоги

Приготовление кофе в горячем песке берет свое начало еще на заре зарождения кофейной культуры. Так готовили в жарких странах. Глинянный кувшинчик с водой и дроблеными кофейными зернами закапывался в раскаленный песок на полуденном солнце, где томился до момента своего приготовления. Если температура песка на солнце была недостаточная, то использовался разогретый песок около костра. Кофе, приготовленный таким образом, обладает густым и насыщенным вкусом. При правильном приготовление он отличается от кофе в турке, сваренного на открытом огне или кухонной плите

Как приготовить кофе в песке? Нам понадобится песок, турка, кофе и небольшой совочек. Подходящий песок можно либо приобрести в магазине, либо подготовить самостоятельно.

Для этого требуется набрать примерно 2 кг речного песка, высушить его и просеять через крупное сито. Затем промыть и прокалить в духовом шкафу. После прокалки песок следует просеять уже через очень мелкое сито, чтобы избавиться от пыли. Далее промывка и прокалка песка повторяются. После этого песок остается просеять средним ситом, чтобы структура песка получилась достаточно однородной. Песок готов.

Теперь необходимо разобраться с туркой. Для приготовления кофе в песке желательно использовать маленькую турку, объемом не более 100 мл. Так получится лучше проварить наш кофе и добиться оптимально густого вкуса без излишней горечи.

Сорт кофе выбираем по вкусу. Главное — это добиться максимально мелкого помола. Бытовые кофемолки плохо подходят для этой цели. Лучше использовать ручную мельницу для кофе. Таким образом мы получим максимально густой и одновременно нежный вкус.

Теперь переходим непосредственно к процессу приготовления. Есть множество разных вариантов варки кофе в песке. Я использую следующий:

1) Засыпаем песок в специальную жаровню или обычную скороводу. Раскаляем его. Это можно делать на обычной кухонной плите, но лучше использовать газовую плитку. Как только песок станет достаточно горячим, насыпаем кофе в турку. Объем подбираем по вкусу. Я обычно исхожу из пропорции 1,5 чайных ложек на 50 мл.

2) Закапываем турку в песок с помощью совка или лопатки примерно на 2/3. Наливаем холодную воду до самой узкой части горлышка.

3) Медитативно помешиваем горячий песок и наслаждаемся процессом приготовления кофе.

4) Как только кофе начинает подниматься и образуется первая пена, аккуратно достаем турку из песка . Спустя несколько секунд закапываем обратно. Повторяем эту процедуру 3-5 раз до полного приготовления кофе.

5) Разливаем кофе в предварительно нагретые чашечки и наслаждаемся.

«Удивительный песок» — «Дошколёнок.ру»

 

Цель образовательной деятельности: развитие у детей познавательной активности.

Цель педагогическая: развитие познавательной активности через создание ситуации успешности для каждого воспитанника и максимально комфортных условий для интеллектуальной и творческой деятельности детей.

Задачи:

Образовательные: развитие у детей стремления к самостоятельному познанию и размышлению; формирование представлений о песке как об объекте неживой природы, его свойствах и роли в окружающем мире, обучение приемам работы с сыпучем материалом; знакомство со способом изготовления рисунка из песка.

Развивающие: обогащение чувственного опыта, развитие мелкой моторики рук; развитие умения отвечать на вопросы, рассуждать; развитие фантазии, творчества, воображения, инициативности и самостоятельности.

Воспитательные: воспитание аккуратности в обращении с песком; воспитание дружеских взаимоотношений.

Материалы и оборудование: компьютер, проектор, мешочки с песком и крупой, песок карьерный и речной, лотки для исследовательской деятельности, лупы, лотки для рисования на песке, палочки для рисования, презентация «Удивительный песок», видеоролик «Колобок».

Ход образовательной деятельности:

Вводная часть

Воспитатель загадывает детям загадку:

Он очень нужен детворе,

Он на дорожках во дворе, 

Он и на стройке, и на пляже, 

И он в стекле расплавлен даже.

Воспитатель: Сегодня я хочу вам предложить поговорить о песке, разобраться, что такое песок, какой он бывает и как люди его используют.

А ещё вас ждёт сюрприз! А какой не скажу!

Основная часть

Презентация «Удивительный песок»

Слад 1 Река.

Воспитатель: Ребята, скажите: что такое песок? (природный материал, относится к неживой природе, состоит из песчинок). Сейчас мы свами посмотрим презентацию и узнаем много интересного об обычном, на первый взгляд, песке.

Слайд 2 Речной песок.

Песок бывает речной, его добывают со дна рек. Этот вид песка практически не содержит глины, камней и камешков.

Слайд 3 Карьерный (горный) песок.

Карьерный песок содержит различные примеси, в частности, глину, камни и пыль.

Слайд 4 Морской песок.

Морской песок бывает разный: состоящий из очень мелких песчинок и из мелких камешков.

Слайд 5 Песок пустыни: барханы.

Во время песчаных бурь в пустыне песок имеет страшную, разрушительную силу.

Слайд 6 Дюны.

Это дюны. Вот какой разный песок!

Слайд 7 Искусственный песок.

А ещё бывает искусственный песок! Я расскажу, как его делают.

Слайд 8 Горные породы

Горные породы гранит, мрамор, известняк дробят на специальных машинах, и получается красивый песок.

Слайд 9 Ландшафтный дизайн.

Его используют для украшения стен домов и садовых дорожек.

Слайд 10 Наждачная бумага.

А сейчас я расскажу вам, как человек использует песок.

Из песка делают наждачную бумагу. Поверхность такой бумаги твёрдая, жесткая, зернистая. Наждачной бумагой затирают шероховатости на изделиях из дерева. Если у кого есть дома наждачная бумага, приносите, мы её рассмотрим и проверим в действии.

Слайд 11 Фильтры.

Песок используют в фильтрах для очистки воды.

Слайд 12 Стекло

Песок применяется при изготовлении стекла.

Слайд 13 Дорожные работы.

Песок используют в дорожных работах. Прежде чем положить асфальт делают песчаную подушку.

Слайд 14 Гололёд.

Во время гололёда дороги посыпают песком.

Слайд 15 Бетон.

Песок входит в состав очень крепких материалов цемента и бетона, которые используются в строительстве.

Слайд 16 Детский сад.

Ну и конечно, песок привозят в детские сады и на детские площадки, где играет детвора.

Слайд 17 Замок из песка.

Из песка создают песчаные скульптуры.

Слайд 18 Рисунок на песке

На песке можно рисовать.

Слайд 19 Картины из песка.

Эта картина из песка! Художник вместо красок использовал удивительный материал – песок. И получился шедевр!

Слайд 20 Картина из песка.

А эта картина нарисована песком на стекле. Такая техника называется пескография. Вот такой удивительный песок!

Далее воспитатель предлагает детям исследовать песок в лаборатории.

Воспитатель: Прежде, чем мы пройдём в лабораторию, я предлагаю вам придумать правила исследовательской деятельности. Как вы думаете, какие это могут быть правила?

Дети самостоятельно выводят правила исследовательской деятельности.

Исследовательская деятельность.

На столах у каждого ребёнка ёмкости с водой, карьерным песком, лупы.

Воспитатель предлагает детям рассмотреть под лупой образцы песка, исследовать руками, понюхать, попересыпать (отметить, что песок течёт как вода).

Воспитатель: из какого песка можно лепить? Добавьте немного воды, чтобы у вас получился влажный песок, слепите что-нибудь. Как вы думаете, какой песок тяжелее сухой или влажный? Почему?

Далее воспитатель предлагает понюхать песок, определить, чем пахнет влажный песок.

Самостоятельное открытие знаний: песок – это природный материал, относится к неживой природе, состоит из песчинок, мелких камешков, сухой песок сыпучий, без запаха, влажный лепится, имеет запах, сухой песок имеет общее с водой качество «текучесть».

Игра с проблемной ситуацией «Что в мешочке?»

Воспитатель раздаёт детям мешочки с песком и крупой и предлагает пощупать их, убеждая детей, что внутри мешочков песок. Несколько детей должны определить и доказать, что в их мешочках крупа.

Игра «Ёжики»

Дети встают на четвереньки, кладут мешочки на спину, под музыку ползают по ковру. Выигрывает тот, у кого мешочек не падает.

Воспитатель: А сейчас обещанный сюрприз!

Ребята вы посмотрите знакомую сказку, рассказанную необычным способом, при помощи песка!

Просмотр видеофильма «Колобок».

Воспитатель предлагает детям стать художниками и создать свои картины на песке.

Рисование на песке.

На столах у каждого ребёнка лотки с речным песком, палочки для рисования.

Под тихую музыку дети рисуют.

Заключительная часть. Рефлексия.

Воспитатель: Ребята, если вам понравилось наше исследование, понравилось рисовать на песке или что-то другое, в уголке вашего рисунка нарисуйте улыбающийся смайлик.

Евгений Воеводин РАССКАЗ О РАСКАЛЁННОМ ПЕСКЕ. Пограничные зори

Евгений Воеводин

РАССКАЗ О РАСКАЛЁННОМ ПЕСКЕ

Всякий раз, приезжая на заставу, я испытываю странное чувство, которому, пожалуй, нет точного определения. Это и торжественность, и внутренняя собранность тех особых минут, когда встречаешься с чем-то значительным, исполненным большого смысла.

Чувство это мне знакомо давно. Хорошо помню день, когда с сержантом Федором Ольхиным мы вышли к неширокой просеке, заросшей иван-чаем, к полосатому красно-зеленому столбу, и сержант, обернувшись, сказал:

— Вот здесь и начинается наша земля.

Сказал тихо, с тем уважением, с каким обычно говорит о своей земле рачительный хозяин.

Но сержант Ольхин не был земледельцем. Несколько лет спустя я встретил его на стройке. Он поднимал дома за Невской заставой. На работу приходил в пограничной фуражке, она была как новенькая, сохраняла нежный цвет первой травы. Ее, эту фуражку, видели издалека, и бригадира на стройке отыскивали по ней.

Как-то вечером Ольхин заглянул ко мне: «Шел мимо, дай, думаю, загляну». И тут же смутился, потому что живет он в другом конце города и вряд ли ходит мимо моего дома. Сели пить чай, и вдруг он спросил:

— А помните, как на Глухотке щуки брали?

Я помнил, как брали на Глухотке щуки: одна такая страшила здорово помучила меня, прежде чем удалось ее вытянуть. И я понял, куда клонит Ольхин и почему он «случайно» оказался здесь.

— Может, съездим? — глядя в стакан, спросил он. — Сейчас самая ловля, и у меня через три дня отпуск…

— Не темни, Федор, — сказал я, — нужна тебе эта рыба…

Он сразу повеселел. Мы договорились: едем через три дня к Емельянову.

* * *

Когда-то капитан Емельянов спас Ольхину жизнь. Об этом кратко сообщалось в окружной газете. Заметка называлась: «Поединок с рысью». Зверюга набросилась на Ольхина неожиданно, сзади, и, не будь поблизости капитана, Федору пришлось бы худо. Капитан отодрал от Ольхина рысь и, держа ее в вытянутых руках, задушил. Сержанта отправили в госпиталь, там ему наложили швы на раны, тянувшиеся по спине от шеи. А чучело этой рыси и сегодня стоит на шкафу в квартире Емельянова.

В поезде Ольхин рассказывал:

— Крепкий человечище! Крут — это у него есть, верно? Ах да, вы же не знакомы с Емельяновым, он ведь на курсах был, когда вы к нам приезжали. У нас с ним при первом знакомстве такая история была. Я, помню, приехал на девятую с одним солдатом. Ну, доложились по всей форме, устроились в казарме, получили оружие, плащи — словом, все, что полагается пограничнику. Время к обеду подходит, вдруг дежурный вызывает нас к капитану. А он уже в коридоре ждет. «Пошли, — говорит, — я вам участок заставы покажу, с обстановкой познакомлю». Кто-то из солдат успел мне шепнуть: «Держитесь, ребята, сколько сможете…»

Ольхин рассказывал, а я отчетливо представлял себе холодный весенний день, скользкую от недавнего дождя тропу и трех пограничников на ней. Емельянов шел впереди — очень легкий для своего немалого роста и возраста (ему было тогда под сорок). Временами капитан останавливался. Показывал на валуны, поросшие изумрудным лишайником, на малоприметные изгибы тропы, на деревья, которые едва отличались от других. Он мог ходить по участку ощупью, как ходят в обжитой квартире, когда перегорят пробки.

Шли час, другой, третий. Уже начало смеркаться, и все в лесу: и валуны, и деревья — стало расплывчатым. Снова заморосил дождь, на склонах тропа выскальзывала из-под ног.

Мысленно Ольхин клял этот дождь, от которого сделался грузным и без того тяжелый брезентовый плащ, и эту ускользающую тропу, и наступающую ночь. К концу пятого часа он выдохся. Сзади спотыкался напарник. Оба не представляли себе, где находятся, темень была глухая и только впереди желтело пятно от следового фонаря в руке капитана.

Еще через полчаса, вскарабкавшись за капитаном на холм, Ольхин сказал:

— Товарищ капитан…

— Что?

— Ничего, — зло ответил Ольхин. Он вспомнил слова: «Держитесь, ребята, сколько сможете», — и понял, для чего капитан затеял этот ночной поход. Надо стиснуть зубы и идти. В конце концов капитан тоже не железный, а что касается упрямства — еще посмотрим, кто кого переупрямит!

…Когда они, повесив плащи и протерев карабины вошли в казарму, от подушек оторвалось несколько, голов.

— Как — живы?

— Вроде живы.

— Выдержали?

— Не совсем.

— Ничего, ребята, тут главное — хорошие портянки, а потом уже самолюбие.

Вот так и состоялось знакомство Ольхина с капитаном Емельяновым. И потом не раз ходил он с ним «на прогулку», и возвращались через семь, восемь часов…

* * *

Емельянов оказался таким, каким я и представлял его себе: огромный, с крупными чертами лица и складкой над переносицей. С Ольхиным он обнялся, мне пожал руку, потом взглянул на меня оценивающе.

— Как же вы в костюмчике у нас ходить будете? Все-таки осень, сыро… Ну, да подберем что-нибудь. А вечерком сходим на участок, я вас с обстановкой познакомлю.

— Нет уж, — ответил я, вспомнив рассказ Ольхина, — ночью все равно ничего не увидишь, а днем мне хотелось бы с людьми поговорить.

Капитан поглядел на Ольхина; тот рассматривал носки своих сапог, будто ничего на свете, кроме них, его не интересовало.

— Успел наболтать, — проворчал капитан, — Хотя вы люди гражданские…

— Вот именно, — облегченно выдохнул я.

Вечером капитан пригласил меня к себе, и пока Екатерина Ивановна возилась на кухне, говорил о заставе, о солдатах. Я перебил его.

— Вы о себе расскажите, Владимир Владимирович.

Он хмуро покосился на меня.

— Ну, обо мне-то вам, я чувствую, Ольхин уже доложил. А ведь я такие прогулочки с солдатами не зря проделываю. Вот и расскажу вам, кстати, историю о том, как я понял, что пограничник должен уметь ходить.

* * *

Тогда был я рядовым, служил на заставе второй год, в нелегкое, неспокойное для Средней Азии времечко. Тяжело было еще и потому, что с утра до вечера стояла жара, от которой негде спрятаться: кругом, до самого горизонта, сухая, голая, выжженная солнцем степь; лишь возле самой заставы, вдоль арыка, еще росла запыленная трава. Наш колодец давал мало воды, и поэтому часто пили прямо из арыка: зачерпнешь ковшиком, закроешь один его край гимнастеркой да так и тянешь, как через сито, чтобы не набилась в рот всякая нечисть. Вода теплая, коричневая, сейчас вспомнишь — и то передернет тебя. А ничего, пили.

В день, когда произошла эта история, жара выдалась необыкновенная, и даже начальник заставы, кажется, впервые не шутил с нами, не подбадривал: видать, и ему, привычному, тоже стало невмоготу. Двух пограничников, вернувшихся из наряда, положили в санчасть: они едва добрались до заставы и тут же свалились от солнечного удара.

В пятнадцать ноль-ноль был черед выходить в наряд моему другу Савину. Вместе с напарником, сержантом Ниязовым, они оседлали коней и выехали к границе.

Я уже говорил, в тех местах не было пограничной речки; прямо в степи стояли один за другим столбы, внизу обложенные камнями, а дальше была чужая страна. Трудно перейти границу в таком месте: все кругом просматривается. Поэтому обычно ее переходили ночью. Степные ночи черные, непроглядные. И пограничники днем опасались больше не нарушителя, а изматывающего зноя.

От заставы Савин и Ниязов отъехали далеко, километров на десять, внимательно разглядывая голую глинистую землю в крупных трещинах.

Никаких следов, только верткая ящерица, пробегая, оставляла свои «елочки», да там, где проползли змеи, виднелись неглубокие, ребристые ложбинки.

Наряд должен был находиться здесь два часа — под палящим солнцем. На той стороне росло несколько кустов саксаула, и Ниязов, усмехнувшись, сказал:

— Надо же им было вырасти именно там, а?

— Да, непонятливое растение, — согласился Савин, чувствуя, как пот ручейком бежит у него между лопаток.

Проехали еще метров пятьсот, когда Ниязов, тревожно схватившись за бинокль, спросил товарища:

— Ты не видишь, что там? Вон — бугры какие-то.

Савин действительно увидел на той стороне небольшие бугры — пять или шесть. Раньше их не было. А за ними, чуть поодаль, высились еще два бугра, и Савин показал на них старшему наряда. Ниязов посмотрел в бинокль.

— Черт, его знает, что там такое! По форме — лежащие лошади, а цвет выжженной земли. Вот, гляди сам, даже трава на этих буграх жухлая.

Савин поглядел: на буграх трава, старший не ошибся. Такая же трава и во всей степи. Даже комья земли успел разглядеть Савин, как вдруг раздался выстрел, и пуля, тоненько свистнув, взметнула струйку пыли, зарылась в песке.

— Спешивайся, клади коня! — крикнул Ниязов.

Для них, уже привыкших к таким сюрпризам, это было недолгим делом. Залегли, выжидая, что будет дальше. Хлопнуло еще несколько выстрелов из-за бугров, и тогда они зашевелились, превратились в коней, и простым глазом стало видно: всадники вскакивают в седла.

Дрожащими от волнения руками Савин зарядил ракетницу, В воздух взлетели две зеленые ракеты; шипя, мигнули и погасли. Но на заставе все-таки должны были заметить сигнал.

Несколько человек, стреляя на скаку, мчались прямо на них. Савин увидел: зашевелились и два других бугра — поодаль, тоже превратились в лошадей, и двое всадников понеслись метров на пятьсот правее основной группы. Ниязов крикнул:

— Поднимай коня, скачи за теми, а я здесь!

Оставлять Ниязова одного Савину не хотелось, но и спорить было нельзя, тем более что, прикрываясь заслоном, двое явно норовили проскочить на нашу территорию.

Пули так и повизгивали, когда Савин, уже в седле, погнал своего Князька наперерез двум нарушителям. Там, сзади, негромко застучал ручной пулемет Ниязова, и Савин усмехнулся: на стрельбище Ниязов бил без промаха…

Но выстрелы затихли. Савин, обернулся и мельком увидел, что нарушители положили своих коней, и Ниязов выжидает. Судя по всему, его огонь был метким. И еще Савин увидел облачко пыли со стороны заставы: сюда скакал конный пограничный наряд.

А двое нарушителей все гнали коней по прямой. Они были в выгодном положении: их кони успели отдохнуть, Князек же приустал, и пограничник не мог рассчитывать на длительную погоню.

Раза два он выстрелил по нарушителям. Но — то ли нервничал, то ли попросту плохо целился — его выстрелы пропали впустую. Нарушители все уходили и уходили. Тогда он стал целиться по лошадям. И вот лошадь, словно наткнувшись на невидимую преграду, упала, но человек вовремя соскочил с нее и что-то крикнул другому, тот остановился. Дальше они поскакали вдвоем на одной лошади.

Тот из них, что сидел сзади, стал стрелять в Савина. Он, видимо, был хорошо тренированным стрелком. Пуля ударила в савинского Князька, и конь рухнул на землю. Пограничник едва успел высвободить ноги из стремян.

Нарушители были уже далеко. Что оставалось делать Савину? Он перезарядил карабин и подошел к коню, чтобы снять с седла флягу с водой.

Фляга была пуста, ее задела пуля. И все равно нужно было идти вдогонку тем двум, и Савин пошел…

Чаще и чаще стучала в висках кровь, начало покалывать сердце. От пыли саднило лицо. Где-то впереди маячила темная точка: нарушители, должно быть, уже считали себя в безопасности.

Савин шел и думал о том, на сколько километров он успел отойти от границы. В степи мало примет, но по времени Савин определил: километров на восемь, не меньше. Понятно, что часть пограничников сразу же направится сюда и будет здесь минут через тридцать. Но тут же он сообразил, что ни через тридцать минут, ни через час его не догонит никто: ведь их коням пришлось уже проскакать десяток километров, им просто не осилить еще столько. Значит… значит, он должен был полагаться пока только на свои силы, а их — он чувствовал — оставалось не так-то много.

Степь оборвалась неожиданно. Реже стали попадаться кустики мертвой травы, и уже не серая пыль лежала под ногами, а бледно-желтый песок. Теперь Савин точно знал, какое расстояние отделяет его от своих: пески начинались в тринадцати километрах от границы.

Ему казалось, что кругом него так и полыхает огонь. Горели в тяжелых сапогах ноги, горели руки, лицо, все тело. Но разуться было нельзя: в песок зарываются or жары змеи; да и невозможно идти босиком по раскаленному песку. Нельзя было и раздеться, иначе через час по всему телу пойдут волдыри ожогов, а там — потеря сознания, смерть. Единственное, что он сделал, — это скинул ремень; стало немного легче.

Следы копыт были отчетливо видны на песке, и Савин не боялся сбиться. Но быстро идти не мог: дрожали колени, и он все чаще останавливался перевести дыхание.

Часа через два он споткнулся обо что-то и упал. Он не помнил, как поднялся. Перед глазами вертелись зеленые и оранжевые круги. Приглядевшись, увидел выпиравшую из песка кость: наверно, прежде здесь пролегала караванная тропа, и от жары падали замертво даже выносливые верблюды…

Потом Савин отыскал следы и снова пошел, тяжело переставляя ноги. Все это было как в дурном сне, когда хочешь проснуться и не можешь. Трудно было поднять голову, и он смотрел вниз, на отпечатки копыт.

Все-таки он поднял голову. Впереди что-то чернело. Отерев рукавом пот, заливавший глаза, он увидел лежащую лошадь. Зубы у нее были оскалены, а огромный, вздувшийся живот то поднимался, то опускался. Савин сразу же упал в песок, целясь в сторону лошади: нарушители могли притаиться за ней. Но сколько он не глядел, ничего не было видно, кроме загнанной, хрипящей лошади. Осторожно, стороной он приблизился к ней: отсюда начинались две пары человеческих следов.

Сразу же Савину стало легче. Значит, и им, двоим, придется идти пешком, и хотя у них наверняка есть с собой вода, полтораста километров до ближнего селения пройти не так уж просто. Сам он нисколько не сомневался в том, что сможет пройти все эти полтораста километров, хотя на деле он не осилил бы и малой части этого расстояния.

Солнце палило нещадно, и Савин поймал себя на мысли, что ему хочется лечь, спрятать куда-нибудь обожженное лицо и дождаться ночи. Но тут же припомнилась поговорка, которую любил повторять на занятиях начальник заставы: «В пустыне как бывает: ляжешь — уснешь, уснешь — не встанешь, не встанешь — орлы сыты будут».

А пограничников все не было. Савин уже стал сомневаться в том, точно ли он видел облачко пыли на горизонте. Может, на заставе не заметили сигнала? Но все равно их должны были хватиться часа через три.

Уже наступал вечер, а Савин все шел и шел: посреди пустой степи один-единственный, шатающийся из стороны в сторону человек с карабином в опущенной руке…

Он догнал их. Он не знал, сколько прошел по этой проклятой пустыне, но все-таки он увидел их наконец. Они тоже шли пошатываясь, как пьяные, и когда Савин выстрелил, оба упали. Только один сразу, а другой прошел еще шагов пять, зашатался сильнее и ткнулся боком в песок. «Второго живьем, — подумал Савин. — Только живьем…»

Они лежали друг против друга, и нарушитель стрелял. Но его пули уходили в сторону. Он отчаянно мазал. По-видимому, у него сдали нервы.

Для большей безопасности Савин решил обойти нарушителя так, чтобы низкое солнце било ему в глаза. Но лазутчик разгадал маневр. Едва только Савин отполз влево, как нарушитель пополз туда же, время от времени стреляя из своего карабина.

Они долго бы ползли так, не уступая друг другу. Но… Савин сначала не понял, почему вдруг нарушитель поднялся, бросил карабин и с поднятыми руками пошел к нему, своему преследователю. Чувствуя какой-то подвох, он прицелился и крикнул:

— Не подходи!

Но нарушитель смотрел мимо Савина, и тогда он, на секунду повернув голову, увидел солдат, переваливавших через бархан…

Потом Савину передали, о чем рассказал задержанный. Когда его спросили, на что рассчитывали нарушители границы, он хмуро ответил:

— Мы не думали, что один человек осмелится остаться против нескольких. И мы не думали, что ваш пограничник пойдет за нами один в такую страшную жару.

Вот, собственно, и вся история. Собирался я рассказать вам о том, зачем пограничнику нужно уметь ходить, а получилось, кажется, о другом…

Капитан Емельянов замолчал, словно припоминая что-то, затем подошел к открытому окну, вдохнул полной грудью свежего воздуха.

— Да, было дело!..

* * *

Не дожидаясь, пока у Ольхина кончится отпуск, я уехал с заставы в комендатуру и за обедом познакомился с офицерами. Один из них — военврач, человек со скуластым лицом и черными раскосыми глазами, спросил меня:

— Значит, вы от Емельянова? Не знаете, как там, нет больных?

— Нет, но могли быть. Меня капитан «прогулять» хотел было. Хорошо, один товарищ предупредил.

Военврач улыбнулся так, что его раскосые глаза превратились и вовсе в щелочки.

— Старая школа! Он вам не рассказывал, как служил в Средней Азии?

— Рассказывал. Очень интересно… Вы не знаете этой истории с Ниязовым и Савиным?

Офицеры переглянулись, и лицо у военврача сразу стало непроницаемым.

— Нет, не знаем, — ответил он за всех. Майор-комендант постучал вилкой по тарелке и укоризненно сказал:

— Нехорошо гостя обманывать, товарищ Ниязов!

Военврач смутился и пробурчал что-то невразумительное. Потом он снова поглядел на меня.

— Какую вы фамилию еще назвали? Савин? Не было у нас такого. Это Емельянов пошел тогда за нарушителями…

Потом я уехал на другие заставы. Тот же серый от дорожной пыли газик бежал между опустевших полей, иссеченного осенними дождями жнивья. А мне ясно виделась раскаленная, выжженная солнцем степь. И одинокий человек, бредущий по ней с карабином в опущенной руке.

Дом на песке и его обитатели – Журнал «Сеанс»

Долго и трудно добирались хмурые люди «Комы» из сегодня — в лагерные сороковые, на дрезине, по узкоколейке, через раскисшие поля…

Путь в безмятежные (покуда) тридцатые оказался куда короче для будущей обитательницы «Дома на песке»: через рощицу, почти бегом, минуя зеленые кустарники и цветочные клумбы — по заросшей тропинке, по деревянным мосткам — вверх по ступенькам -и на залитую солнечным светом веранду:

-А вот и Соня!…

***

Проза Татьяны Толстой безразлична к хитросплетениям событий и причудливым сюжетным изгибам. Она свободна от обязательств перед фабулой — и этого не скрывает. Намек на интригу — лишь подтверждение ее, интриги, несостоятельности и никчемности.

Пусть придумала Ада разыграть эту наивную дуреху Соню, пусть отправила ей пылкое послание, объяснившись в возвышенных чувствах от имени ею же придуманного Николая, а та — поверила. И что? В том ли дело, когда жизнь проходит? Жизнь проходит — это главный сюжет и единственный ответ на все вопросы. Жизнь проходит быстро — и наскрести ее, зачем-то бывшей жизни — лишь на рассказ в десяток страниц, не более…

***

Словно по чьей-то ошибке, бездумной прихоти рождаются некстати на свет все эти петерсы, марьиванны, сони…

Большое Историческое Время равнодушно к ним, но и они не сводят со Временем счеты, а просто и беззлобно существуют себе на отшибе Жизни. И дела им нет до того, какая именно Великая Эпоха утверждает себя в правах нынче, в какой незаметной точке довелось их никому не нужной жизни пересечься с Историей… ***

О том, что фильм «Дом на песке» снят по мотивам рассказа Татьяны Толстой «Соня», титры успеют поставить в известность заранее. Впрочем, сделано это будет скорее из желания авторов соблюсти правипа негласного этикета, нежели по внутренней необходимости.

Не потому, что кинематографу не по силам эта и впрямь странная проза. Не потому, что экранизации как таковой не существует, а ее возможность — миф, неизвестно кем придуманный.

А потому, что история, предложенная экрану авторами этого фильма, — совсем другая, отдельная, своя история: история людей, вовлеченных в Историю, существующих не на отшибе — в Большой жизни, не на полях — в основном тексте.

***

Возникнут из дымки, проявятся очертания Дома. А его обитатели, молчаливой тенью промелькнувшие по страницам рассказа, обретут плоть и место за накрытым хрустящей скатертью обеденным столом. Ставни и двери будут открыты настежь — и сквозняки тридцатых будут гулять по коридорам и комнатам…

Только вот — сколь безлико то Время, причастными к которому оказываются герои (хриплый голос репродуктора за стенкой, взбиваемый омлет из яичного порошка, слоники на полке буфета, отложные воротнички), — столь расхожи сами характеры, судьбы, жесты…

Благообразный глава рода Адольф Николаевич то и дело готов пускаться в небезопасные рассуждения об Ильиче и Соловках. Его юный родственник Котик с чувством музицирует при свечах, напевая не что-нибудь — а Северянина (вторя при этом глухому голосу героини «Комы», шептавшей перед арестом цветаевские строки). Друг семьи литератор Валериан — декламирует пророческие стихи Хармса. многозначительно — и это дадут понять — примеряя их к собственной судьбе…

И что-то неуловимо рушится в этой истории. Уходит трагедия — как вода сквозь песок, на котором выстроен этот Дом. Фундаменту грозит быть размытым; чувствуя это, авторы ищут поддержки у сюжета. Подробно выстроенный сюжет фильма — бессмысленно замысловатая вязь, на которую не жалеет фантазии и сил жизнь, сплетая-стравливая человеческие судьбы…

***

Что же тогда затеянная Адой игра? Что — ее роман в письмах с Соней? Зачем ей это? Ведь с Соней все ясно с первых же кадров, с первого ее явления этим людям, этому дому, этому фильму.

Томное имя в мерцающем ореоле российской словесности — словно злая насмешка природы над этим существом. Угловата — не то слово. Некрасива. Одета вызывающе безвкусно, уныло, по-старушечьи. Чулки перекручены. Уродливые туфли стоптаны. Соня.

Главное же — глупа. Вот и уцепится обеими руками за нежданно свалившееся счастье, вот и будет писать своему Николаю, который умирает от любви к ней, который посвящает ей стихи, который не в силах разрушить свою семью — и потому ей, Соне, никогда его не увидеть…

Ну да что — Соня… Вот Аде зачем все это?

Зачем привела ее невесть откуда в тот летний день?

Зачем вытолкнула к этим людям — Адольфу Николаевичу, Леве, Котику, Валериану?

Зачем одарила ее десять долгих лет письмами влюбленного Николая?

Неужто лишь — ради развлечения беспечной компании (поначалу), из жалости к сониной непроходимой глупости (позже) да от бессильной ненависти-сострадания (наконец)? …

***

Нет, смысл игры в роковой любовный треугольник (несуществующий Николай — его несуществующая жена — его любимая и влюбленная в него существующая Соня), смысл игры, которой с таким упоением отдается Ада, прояснится тогда, когда станет очевидной связь этой истории с другой — трагжески запутанной историей реальных взаимоотношений реальных людей: Ады, ее возлюбленного Валериана и его нелюбимой жены Гали.

Два треугольника судеб с общей вершиной сосуществуют в пространстве фильма. Вдохновенно сочиняя своего Николая, безудержно влюбленного и обремененного семьей, вынуждая ни в чем не повинную Соню играть чужую (ее собственную) роль из другого спектакля, Ада изживает, жестоко сбывает ей — свое унижение, свою боль…

Но Время, не желая довольствоваться ролью наблюдателя в разыгрываемой не им партии, по-своему распорядится сюжетом чужих судеб.

Исчезнет в начале сороковых, пропадет из этой жизни Валериан, а вместе с ним — и его нелюбимая Галя.

«Вы туда не ходите лучше», — посоветует сопливый мальчишка-сосед растерянной Соне. Зачем она придет? Почувствует, наверное, как с этим исчезновением распадается, рушится что-то в ее странно счастливой жизни…

***

Почувствует, но себе не поверит. Даже уходящему на фронт Котику не поверит, который — с отчаяния ли? из жалости? — на прощание прокричит ей, что писем не будет больше. Не по- верит и — через вымерший блокадный город, еще передвигая опухшие ноги, мимо полуразрушенных домов и накрест заклеенных окон — за угол — вверх по гулкой лестнице — в распахнутые настежь двери квартиры, где на кровати, среди вороха не согревающего тряпья, умирала от голода Ада.

Где умирал, но еще был — Николай.

Потому что никакой Ады Адольфовны уже не было.

Читайте также

Рассказ «Камни, галька и песок»

Мы так часто жалуемся, что мы заняты и что на все не хватает времени. Но на чем вы на самом деле сосредотачиваетесь? Включаете ли вы в себя все, что важно и необходимо для вашего здоровья и благополучия? Если да, то вы будете жить осмысленной жизнью, ведущей к оптимальному здоровью и благополучию. В противном случае вы просто будете заполнять свои дни безумной занятостью на пути к физическим и психическим заболеваниям.

Эта хорошо известная история вдохновит вас на размышления о том, чем вы проводите свое время.

История

Эта история появляется во многих формах, некоторые включают четвертый элемент — воду, а некоторые нет. Однако его первоисточник неизвестен. Так что считайте историю метафорой, а не реальным человеком, который сказал следующее:

Жил-был профессор философии, который читал лекцию. Перед ним стояли большая стеклянная банка, груда камней, мешок с мелкой галькой, кадка с песком и бутылка с водой.

Он начал с того, что наполнил кувшин большими камнями, а когда они достигли края сосуда, он протянул его ученикам и спросил их, полна ли кувшин. Все согласились, больше негде было класть камни, там было полно.

«Он полон?» он спросил.

Затем он взял мешок с мелкой галькой и насыпал их в банку. Он встряхнул банку так, чтобы камешки заполнили пространство вокруг больших камней. «Банка сейчас полная?» он спросил. Группа студентов посмотрела друг на друга и согласилась, что банка теперь полностью заполнена.

«Он действительно полон?» он спросил.

Затем профессор поднял кадку с песком. Он насыпал песок между галькой и камнями и снова протянул кувшин своему классу и спросил, полна ли она. В очередной раз студенты согласились, что банка полная.

«Вы уверены, что он заполнен?» он спросил.

Наконец он взял бутылку с водой и налил воду в банку, пока она не впиталась во все оставшееся пространство в песке. Студенты засмеялись.

Далее профессор объяснил, что банка из камней, гальки, песка и воды олицетворяет все, что есть в жизни.

Объяснение

Баночка представляет вашу жизнь.

Камни олицетворяют самые важные вещи, которые имеют реальную ценность — ваше здоровье, вашу семью, вашего партнера. Те вещи, которые, если бы все остальное (галька и песок) было потеряно и остались только они, ваша жизнь все равно имела бы смысл.

Камешки олицетворяют то, что в вашей жизни имеет значение, но без чего вы могли бы жить.Камешки, безусловно, придают смысл вашей жизни (например, работа, дом, хобби и дружба), но они не критичны для вас, чтобы вести осмысленную жизнь. Эти вещи часто приходят и уходят, и они не являются постоянными или важными для вашего общего благополучия.

Песок (и вода) олицетворяют все остальное — мелочи. Материальное имущество, работа по дому и мелочи, такие как просмотр телевизора или просмотр сайтов в социальных сетях. Эти вещи не имеют большого значения для вашей жизни в целом и, скорее всего, выполняются только для выполнения небольших задач или даже для того, чтобы заполнить время.

Метафора здесь заключается в том, что если вы начнете с засыпки песка в банку, у вас не останется места для камней или гальки. Это верно и в отношении того, что вы впускаете в свою жизнь. Если вы тратите все свое время на мелкие и незначительные вещи, у вас не хватит места для действительно важных вещей.

Урок

Освободите место для важного.

В первую очередь позаботьтесь о камнях — вещах, которые действительно важны и имеют решающее значение для вашего долгосрочного благополучия и счастья.Если вы сначала решите большие проблемы, сначала положив камни в банку, мелкие проблемы все равно могут встать на свои места. Однако обратное неверно.

• Определите важные вещи в жизни (т. Е. Расставьте приоритеты).
• Выделите время, чтобы поработать над ними. Это то, на чем вы должны сосредоточиться, чтобы жить осмысленной жизнью (без чрезмерных обязательств).
• Затем вы можете насыпать гальку и песок, зная, что можно немного откладывать эти вещи, потому что они не так важны.

Другая сторона истории «Камни, галька и песок» | Адитья Котадия

Или почему вместо того, чтобы слепо следовать ему, пора его немного изменить.

Я уверен, что большинство из вас слышали историю «Кувшин жизни — камни, галька и песок». Если вы этого не сделали, вот вам быстрое напоминание.

Однажды профессор философии стоял перед своим классом с большой пустой банкой. Он наполнил кувшин большими камнями и спросил своих учеников, полон ли кувшин.

Студенты сказали, что да, банка была полная.

Затем он добавил в банку мелкие камешки и снова спросил: «А теперь банка полная?»

Студенты согласились, что кувшин действительно был полон.

Затем профессор насыпал песок в банку и снова спросил.

Затем ученики согласились, что кувшин наконец-то наполнился.

Далее профессор объяснил, что кувшин означает жизнь.

Камни эквивалентны самым важным вещам в вашей жизни , таким как семья, здоровье и отношения.И если бы галька и песок были потеряны, банка все равно была бы полной, и ваша жизнь все еще имела бы смысл.

Камешки представляют собой другие вещи, которые имеют значение в вашей жизни , например, вашу работу, школу и дом. Эти вещи часто приходят и уходят, и они не являются постоянными или важными для вашего общего благополучия.

И, наконец, песок представляет собой оставшиеся мелочи и материальные ценности в вашей жизни . Эти вещи не имеют большого значения для вашей жизни в целом и, скорее всего, делаются только для того, чтобы зря тратить время или выполнять небольшие задачи.

Метафора здесь заключается в том, что если вы начнете с засыпки песка в банку, у вас не останется места для камней или гальки. Это верно и для вещей, которые вы впускаете в свою жизнь.

Если вы тратите все свое время на мелкие и незначительные вещи, у вас не хватит места для действительно важных вещей. Итак, , чтобы иметь более эффективную жизнь, вы должны расставить приоритеты в своей жизни, а затем беспокоиться о гальке и песке позже .

Я верил в эту историю. И я действительно применил это на практике как в личной, так и в профессиональной жизни.

Но есть и другая сторона истории, о которой вам еще никто не рассказал.

Практикуя эту теорию в течение некоторого времени, я понял, что — если я всегда пытаюсь сосредоточиться на самых важных вещах или целях в моей жизни, то я откладываю другие задачи, которые казались менее важными.

Но со временем эти задачи с более низким приоритетом начнут накапливаться.И чем больше я откладывал выполнение этих задач, тем больше у него инерции для выполнения этих задач.

Самым вредным побочным эффектом откладывания задач с более низким приоритетом было: : чем длиннее увеличивался список задач с таким низким приоритетом, тем больше стресса это начинало добавлять в мою повседневную жизнь.

Проблема с сосредоточением внимания в первую очередь на самом важном состоит в том, что поскольку они являются самыми важными делами в вашей жизни, они также требуют больше времени для выполнения и большей пропускной способности. И поскольку вы постоянно заняты самыми важными делами, вы никогда не доберетесь до менее важных вещей в своей жизни.

И в какой-то момент я решил перестать следовать этой мантре о расстановке приоритетов в первую очередь. В некоторые дни я начинал заниматься первоочередными задачами с более низким приоритетом. Таким образом, в начале дня я отмечал кое-что со своей тарелки, а затем во второй половине дня работал над важными задачами.

Преимущество решения в первую очередь нескольких задач с более низким приоритетом заключалось в том, что это начало набирать обороты.Было ощущение достижения и прогресса . И этот импульс на самом деле помог бы мне работать над важными и трудными задачами с большим позитивным настроем.

Таким образом, вместо того, чтобы слепо следовать истории камней, гальки и песка, как было сказано, я бы порекомендовал немного изменить ее, чтобы вместо того, чтобы заполнять банку сначала только камнями, а затем галькой и т. Д., Вы могли бы заполнить это несколько камней, затем несколько гальки, затем немного песка, а затем снова несколько камней, галька и еще больше песка.Таким образом вы добиваетесь сбалансированного прогресса во всех областях.

Другой подход, который вы можете рассмотреть, — на макроуровне (ежемесячно или ежегодно) отдавать приоритет наиболее важным вещам, а на микроуровне (ежедневно или еженедельно) сохранять гибкость в соответствии с ситуацией и потребностями на данный момент.

Следы на песке (Духовный рассказ) — Бог всегда с тобой

Бог всегда с нами. Просто в какой-то момент мы не замечаем его присутствия. Бог везде, всегда и со всеми.Есть одна известная христианская притча — Следы на песке, которую моя бабушка рассказывала, когда мы были детьми. Некоторые утверждают, что «Следы на песке» (также известные как «Следы») — популярное стихотворение. Что бы это ни было, известная христианская притча или популярное стихотворение, это действительно духовная и вдохновляющая история, о которой не следует упускать из виду в этом блоге. Давайте сначала пойдем так же.

Духовный рассказ — Следы на песке

В одну прекрасную ночь преданный после поклонения богу отправился в свою уютную постель, чтобы поспать.Была холодная ночь зимнего сезона, и в одеяле он крепко спал. Ему приснился потрясающий сон; ему снилось, что он гуляет по прекрасному пляжу в компании своего любящего Бога. Пока он шел по морскому берегу, сцены разных происшествий и ситуаций из его жизни одна за другой мелькали на темном небе. Он продолжал двигаться и наблюдать разные этапы своей жизни, как хорошие, так и плохие.

После того, как перед ним промелькнула последняя сцена из жизни, он оглянулся и заметил следы на песке.Для каждой сцены он заметил две пары следов на песке. Один принадлежал его собственному, а другой — его Господу. Вдруг он заметил это много раз на своем жизненном пути; особенно в самые тяжелые и печальные времена, оставалась только одна пара следов.

Это его действительно обеспокоило, поэтому он спросил об этом Бога. Он спросил: «Боже, ты сказал, что когда я решу следовать за тобой, ты будешь идти со мной всю дорогу». Но я заметил, что в самые печальные и тревожные времена моей жизни оставалась только одна пара следов.Я не понимаю, почему, когда ты был мне нужен больше всего, ты не был рядом со мной ».

Бог засмеялся и после некоторого молчания прошептал: «Мое драгоценное дитя, я люблю тебя и никогда не покидал тебя. Когда ты был в порядке и был здоров, я ходила рядом с тобой. Таким образом, была видна лишняя пара следов. Когда вы увидели только одну пару следов, именно тогда я нес вас в трудные времена. Когда бы у тебя ни возникали трудности и проблемы, я все равно защищал тебя ».

Заключение

Это одно из самых прекрасных произведений о любви; Бог приготовил для нас.Он любит всех нас одинаково и всегда рядом с нами в наши тяжелые периоды. Все мы переживаем трудные и трудные ситуации, и у нас нет ощущения присутствия Бога. Однако, оглядываясь назад через трудные времена, мы часто видим руку Бога в решении этой проблемы и выходе из этих трудных ситуаций. Мы не осознавали этого в тот момент, но, оглядываясь назад, мы можем увидеть, куда вел Бог и как Он помог нам победить. Он помогает облегчить вашу боль.

Хоть он и не виден и помогает вам лично, но внутреннюю силу и смелость справляться с трудными ситуациями дает только Всевышний.А другой фактор, который мы называем «удачей», — это не что иное, как благословение бога, которым он изливает тех, кого любит. Это не значит, что вы не должны ничего делать, и Бог даст вам все на «удачу». Чтобы чего-то добиться, нужно работать. Этому также учил Господь Кришна в своих уроках «Гиты», известной как теория кармы.

«Работай усердно, изо всех сил, а остальное предоставь богу». ~ Invajy

Теперь вам, что вы чувствуете; Бог заботится о нас в самые тяжелые времена и в худые периоды? Как вы узнали, что Бог в те времена с вами?Пожалуйста, поделитесь своими взглядами и опытом в разделе комментариев. Я и другие читатели «Инваджи — Блог самосовершенствования» будем рады их услышать.

Если вам понравилась эта духовная история — следы на песке, поделитесь ею с друзьями и родственниками в ваших любимых социальных сетях.

Связанные

История песка в «Мире в зерне»: NPR

Лулу Гарсиа-Наварро из

NPR беседует с автором Винсом Байзером о своей новой книге The World in a Grain. В книге рассказывается история песка и его решающая роль в нашей жизни.

LULU GARCIA-NAVARRO, ХОЗЯИН:

Песок. Он везде, даже в неожиданных местах.

VINCE BEISER: Окна, силиконовая стружка, силиконовая резинка в нижнем белье, винная очистка, бетон. Каждое бетонное здание, которое вы видите в любой точке мира — торговые центры, офисные башни, многоквартирные дома — построено из бетона.А бетон — это в основном песок и гравий, склеенные цементом.

ГАРСИЯ-НАВАРРО: Но песок на самом деле заканчивается. Об этом пишет писатель и журналист Винс Байзер в своей новой книге «Мир в зерне». И он присоединяется к нам из NPR West. Добро пожаловать в программу.

БАЙЗЕР: Спасибо. Здесь здорово.

ГАРСИЯ-НАВАРРО: Я хочу начать с очевидного. Как у нас заканчивается песок? Казалось бы, ресурс бесконечный.

БАЙЗЕР: Казалось бы. Что ж, на самом деле в мире очень много песка. Фактически, это самая распространенная вещь на планете. Но, в конце концов, его так много, как и всего остального в мире. И то, как мы можем его исчерпать, — это еще и ресурс, который мы потребляем больше, чем что-либо еще, за исключением воздуха и воды. Итак, вы складываете все это вместе, особенно бетон, и мы используем 50 миллиардов тонн песка каждый год. Этого песка достаточно, чтобы покрыть весь штат Калифорния.

ГАРСИЯ-НАВАРРО: Вау. Хотя бывают разные виды песка. В своей книге вы указываете, что песок в воде более важен для промышленного использования, чем песок пустыни.

БАЙЗЕР: Ага. Один из самых парадоксальных моментов этой проблемы — песок пустыни, которого, как вы знаете, у нас так много, по сути бесполезно. И причина этого в том, что мы используем песок для производства бетона. А песок пустыни слишком круглый, чтобы работать с бетоном. Песок пустыни был изношен за тысячи лет эрозии ветром, кувыркаясь, кувыркаясь и кувыркаясь.Итак, зерна — сами зерна получаются закругленными, с обломанными краями и углами, в то время как песок, который вы найдете в руслах рек, на пляжах и на дне океана, имеет более угловатую форму. Таким образом, он намного лучше сцепляется, образуя бетон.

Это похоже на разницу между — если вы представляете, что пытаетесь построить что-то из кучи шариков, а не пытаетесь построить что-то из кучи маленьких кирпичиков.

ГАРСИЯ-НАВАРРО: Итак, мы должны много знать о песке и не знать.В этой книге есть много фактов о песке. Итак, дайте нам краткое изложение того, что нам нужно знать, чтобы понять, где мы находимся с этим ресурсом.

БАЙЗЕР: Я думаю, что самое важное, что нужно знать, это то, что, хотя никто никогда не думает о песке, это самая недооцененная и самая само собой разумеющаяся вещь в мире. На самом деле это самое важное твердое вещество в мире, потому что без песка у нас не было бы современной цивилизации. А спрос на песок сейчас очень высок. Города так быстро растут.А в некоторых местах спрос стал настолько экстремальным, что организованная преступность фактически проникла в бизнес. Вы не поверите, но за последние несколько лет сотни людей были убиты из-за песка.

ГАРСИЯ-НАВАРРО: Это также имеет огромные геополитические последствия. Китай использует песок для создания искусственных островов в Южно-Китайском море. Как вы указываете, в этой области сосредоточено 10 процентов мировых запасов рыбы, нефти и природного газа. Так что, если у них будет больше территории, они могут потребовать больше этих ресурсов.Как это происходит?

BEISER: Короче говоря, вы можете использовать песок для создания искусственной земли. И это стало намного проще и дешевле по мере развития технологий за последние 10-20 лет. И Китай действительно находится в авангарде этого. Они создали самый большой в мире флот дноуглубительных работ, а это означает, что они могут вытащить со дна океана больше песка для создания искусственной земли, чем любая другая страна на земле. Что ж, Китай сделал то, что они взяли под свой контроль кучу маленьких камней и рифов, называемых островами Спратли, которые были буквально просто скалами примерно 10 лет назад, когда они запустили эти земснаряды и только что построили острова, полномасштабные острова. на вершине этих скал — острова, достаточно большие для того, чтобы к ним могли пристыковаться военные корабли и на которых размещались солдаты.Это означает, что страны могут буквально менять свои границы. Они могут изменять форму своих береговых линий.

ГАРСИЯ-НАВАРРО: Давайте посмотрим на Флориду. Вы обсуждаете, что там происходит по добыче песка.

БАЙЗЕР: То, о чем я писал в книге о Флориде, — это еще один безумный взгляд на весь бизнес с исчезающим песком, а именно. Многие наши пляжи по всему миру исчезают. Проблема в том, что все пляжи постоянно разрушаются, верно? Ветер и волны постоянно отталкивают песчинки в океан.Обычно этот песок пополняется двумя способами. Во-первых, течения, океанские течения, приносят новый песок из других мест и вымывают его на пляже. Во-вторых, реки приносят на пляж больше песка.

Что ж, люди блокируют оба эти процесса. На реках мы построили столько плотин, что поток песка действительно перекрыт. А вдоль побережья мы построили так много пристаней и причалов и построили столько всего, что это перекрывает поток песка.В результате естественная эрозия продолжается. Естественного восполнения нет. И эти пляжи буквально исчезают.

ГАРСИЯ-НАВАРРО: И что это значит, когда мы говорим о том, что песок иссякает? На что это похоже? Означает ли это, что песок становится более ценным, и, следовательно, за него нужно брать больше? Как выглядит будущее?

БАЙЗЕР: Ага. Я имею в виду, дело не в том, что у нас вдруг закончится песок, верно? Не будет, как, знаете, банд байкеров-мутантов, как в «Воине дороги», сражающихся за последние, знаете ли, несколько песчинок.Там много песка. Но проблема в том, что получить это становится все труднее и труднее. Нам нужно пойти дальше, чтобы получить его, и нанести больше повреждений, чтобы получить его. В чем-то это похоже на то, что происходит с нефтью и газом, верно? В мире по-прежнему много нефти и газа, но то, что проще и дешевле всего достать, в значительной степени используется. Так что все это, A, вредно для окружающей среды; B, подорожает песок. Цена на песок на самом деле — в Соединенных Штатах цена на песок фактически выросла в пять раз за последние 30 лет.

И это почти наверняка одна из причин того, что цены на жилье продолжают расти — потому что, опять же, песок является одним из основных компонентов, из которых строятся здания. Так что, если это будет продолжаться, цены — цены практически на все, на все самые основные аспекты жизни будут расти и могут быстро расти.

ГАРСИЯ-НАВАРРО: Так что же делать, когда мы так много полагаемся на песок?

БАЙЗЕР: Здесь, в Соединенных Штатах и ​​в большинстве развивающихся стран, у нас этого нет — добыча песка, безусловно, наносит некоторый ущерб окружающей среде.Но это не так плохо, как в большинстве развивающихся стран. Почему? Потому что у нас есть довольно хорошая система правил и положений и хорошее исполнение этих правил. Во многих местах по всему миру, таких как Индия, Индонезия и так далее, у них либо нет этих законов, либо эти законы просто игнорируются, потому что в системе так много коррупции. Также есть — технологии могут в некотором роде помочь. Например, есть люди, работающие над новыми типами бетона, в которых используется меньше песка или которые заменяют песок такими вещами, как измельченный пластик или бамбук.

Но, в конце концов, мы не можем думать только о песке изолированно. Мы должны смотреть на песок как на один из многих природных ресурсов, которые мы потребляем слишком много, не так ли? Но на планете буквально просто не хватает вещей. Таким образом, единственное реальное долгосрочное решение — это все мы должны найти способ жить меньше, меньше потреблять, придумать образ жизни, который будет устойчивым для 7 миллиардов человек.

ГАРСИЯ-НАВАРРО: Винс Байзер написал новую книгу «Мир в зерне.»Большое спасибо за то, что присоединились к нам.

БАЙЗЕР: Спасибо, что пригласили меня.

(ЗВУК FLOAT 11 «НАПОМИНАЕТ МЕНЯ»)

Авторские права © 2018 NPR. Все права защищены. Посетите страницы условий использования и разрешений на нашем веб-сайте www.npr.org для получения дополнительной информации.

стенограмм NPR создаются в срочном порядке Verb8tm, Inc., подрядчиком NPR, и производятся с использованием патентованного процесса транскрипции, разработанного NPR. Этот текст может быть не в окончательной форме и может быть обновлен или изменен в будущем.Точность и доступность могут отличаться. Авторитетной записью программирования NPR является аудиозапись.

The Paris Review — «Песок», рассказ Барри Юрграу

Рассказ Барри Юрграу «Песок» появился в нашем весеннем выпуске 1985 года. Он появляется (в несколько иной форме) в его коллекции Wearing Dad’s Head , переизданной в этом месяце издательством Arcade Publishing вместе с другой его книгой, Haunted Traveler .

Мой отец входит в мою комнату.«Смотри», — говорит он. Он осторожно разжимает руки: в чаше его ладоней сидит светящаяся золотая бабочка, словно свет, который он пронес в темную комнату. Я подпираюсь руками на подушках и смотрю в сонном трепете. Бабочка какое-то время остается неподвижной; затем он взмахивает крыльями. Мы наблюдаем, как он летит изгибающимся светящимся потоком к окну, затем под створкой и в ночи.

Спускаемся вниз и бесшумно выходим через черный ход на темную лужайку. Отец показывает на дерево: вокруг его кроны мерцает нимб.В его самых верхних листьях парит золотая колония. «Они будут там всю ночь», — говорит отец шепотом. Я стою рядом с ним в пижаме, завороженный и испытывающий странное, спокойное очарование, как будто ночь превратилась в мою спальню. «Откуда они?» Спрашиваю отца. «С луны», — мягко говорит он. Смотрим на луну. «По крайней мере, — говорит он, — это то, что мне всегда говорили».

*

«Давай поедим», — говорит отец. Заходим в столовую. В середине обеда звонит телефон.Отец откладывает салфетку, отодвигает стул и выходит, чтобы ответить на звонок, так как он ожидает звонка. Я пользуюсь возможностью исправить неравенство, которое беспокоит меня с тех пор, как мы сели. Я беру отцовскую тарелку и торопливо накидываю то, что на ней осталось, на свою, и все прикручиваю. Мой отец для начала дал себе гораздо большую и вкусную порцию. Он возвращается в комнату и видит две пустые тарелки. Он смотрит на них. Я сижу тихо, пытаясь казаться пустым.Он ничего не говорит. Он идет за мной. Внезапно он хватает меня за воротник и толкает со стула на пол.

Я лежу на полу в шоке. Через некоторое время я поднимаюсь на ноги, мое лицо пылает. Я поставил стул в вертикальное положение. Выхожу из комнаты в коридор на дрожащих ногах. Я иду к кухне и неловко останавливаюсь в дверном проеме. «Папа, извини», — говорю я ему нетвердым, строгим голосом. «Я только пошутил». Он помешивает яйца в миске. Пламя горит под сковородой.Он смотрит на меня. Он закрывает крышку коробки с яйцами на прилавке и переносит ее в холодильник. «Чем раньше твоя мама вернется из поездки, тем лучше», — говорит он.

*

Я захожу на кухню. Моя мама кричит. Наконец она опускает руку перед лицом: «Что ты делаешь, ты не в своем уме!» она требует. Я улыбаюсь ей в своих бермудах и босиком. «Все в порядке», — говорю я ей тихим голосом сквозь тяжелые, приглушенные губы отца.«Он спит, ему все равно». «Что ты имеешь в виду, что он не позаботится о ? она сказала. «Это его голова . Ради бога, верни его прямо сейчас, пока он не проснулся. «Нет», — отвечаю я ей, надуваясь, разочарованный тем, что ее единственный ответ — это возражение. «Я верну его через некоторое время». «Не раньше, , сейчас », — говорит она. Она двигает руками, как будто хочет оторвать у меня голову, но затем ее руки заикаются и отодвигаются, отталкиваясь от ужаса. «Мой Бог », — говорит она, морщась и широко раскрыв глаза.Она прижимает руки к лицу. «Уходите! Уходи отсюда! » «Мама.» Я протестую, озадаченный. «Убирайся отсюда!» она плачет.

Я выхожу из кухни. Обиженный и удивленный, я тяжело поднимаюсь по лестнице. Я иду в спальню родителей. Я стою у изножья кровати. Мой отец лежит на спине, к счастью, неспособный храпеть, перекинув одну руку на его волосатую грудь, похожую на барабан, в позе, характерной для его сна. Я смотрю на него. Затем я осторожно, шаг за шагом, выхожу за дверь. Бесшумно босиком, я лихорадочно краду по коридору, вниз по парадной лестнице и выхожу через парадную дверь.На улице я бросаюсь на бег, но голова резко раскачивается, и я медленно перехожу к поспешной прогулке, пока не оказываюсь в лесу. Затем я не спеша иду по тропинке, задумавшись, засунув руки в карманы бермудских островов. Я подхожу к ручью и стою, балансируя на пыльных ногах на раскаленном выступающем камне. Полуденное солнце оставляет тяжелые блестящие пятна на воде и заливает деревья неподвижным, горячим, безмолвным сиянием. Мимо гудит шмель, затем возвращается и вопросительно парит. Я слезаю со скалы, наклоняюсь, придерживая голову одной рукой, и беру камешек.Я снова взбираюсь на камень и кидаю гальку в ручей. Он делает кольцо в воде. Рядом с ним внезапно расцветает еще одно кольцо. Я смотрю на тропинку. Мой друг выходит из-за деревьев. «Привет», — говорю я ему. «Привет», — говорит он приглушенным, сдержанным голосом. Он останавливается в нескольких футах от меня. «Ты забавно выглядишь», — говорит он. «Ты тоже», — говорю я ему. Я освобождаю ему место на камне. «Где твой отец?» Я спросил его. «В гамаке», — говорит он. «Где твое?» «У нас нет гамака», — говорю я ему. «Он в постели.”

Спустя полчаса мы уже с полдюжины головастых стоят на берегу ручья.

*

Мы с отцом ссоримся, он заковывает меня в наручники, я теряю равновесие, падаю с покрытой ковром лестницы и бьюсь головой о подножие перил.

Я лежу в постели, забинтовав голову. Каждый вечер отец заходит в мою комнату с еще одним подарком для меня. Научная книга, которую я, возможно, прочту; поучительная игра, в которую я никогда не буду играть.Затем он вывозит меня на веранду, включает лампу и читает мне сказку вслух, чего обычно он никогда не делает. Эти истории — его старые любимые истории из его детства, и они ужасно утомили меня. Но мне нравится его голос, когда он читает, хриплый, низкий и временами неловко настойчивый. Затем он откладывает книгу. Он наклоняется и достает из-под столика с лампой наши бумажные шляпы. Он вылепил их своими руками из воскресной газеты. Он широко расправляет мою и осторожно укладывает на мою спеленутую голову.Он подходит к своему. Затем он выключает лампу, и мы сидим вместе в шляпах, ожидая, когда луна, бледный гигант, поднимется над лесом через улицу. Он рассказывает мне об этих лесах, как это делала моя мама, когда я был еще совсем маленьким ребенком. «Да, это все правда…» — бормочет он, сжимая мою руку в своей, его огромная колышущаяся шляпа кивает в темноте. «В лесу полно всякого: львы, тигры, дикие крокодилы… И два доблестных солдата». — добавляет он, сжимая мою руку. «Молодой ранен, другой, любящий его, ухаживать за ним…»

*

Я попал в плен к пиратам.Они заковали меня в кандалы, но освободили после того, как я согласился присоединиться к ним. Наш корабль покидает берег и входит в илистое течение реки. Здесь ветер стихает, и вода становится слишком мелкой для плавания. Мы садимся на гребные лодки и после полудня утомительного буксировки высаживаемся на берег под деревьями. Капитан пиратов говорит, что мы сейчас поедим; после наступления темноты мы отправимся пешком к месту назначения нашего рейда. Два смеющихся и вонючих типа — мои «товарищи по плаванию» — выходят из леса после кормления с визжащей свиньей на руках.Тот, у кого в носу медное кольцо, приставляет лезвие своей абордажной сабли к горлу свиньи, и все время смеясь, они позволили обезумевшей свинье вывернуться из их рук, так что, когда она приземлится, она сама выполнила свою работу перерезав себе горло. Свинья ненадолго идиотскими посмертными кругами мчится в своей крови. Я в ужасе отворачиваюсь. «Иди, принеси мне уши», — говорит капитан, садистски ухмыляясь мне, когда чешет под рубашкой вшей.

Солнце садится. Ночь безлунная.Мы движемся вглубь страны. Первая миля или около того проходит через густой лес; после долгого замешательства, грохота и проклятий капитан сердито подчиняется, и мы идем под светом фонарика. Затем мы выходим на главную дорогу, гаснет факел и переходим. Леса здесь реже. Мы выходим на меньшую дорогу и идем по ней, держась подальше от края, тяжело дыша, в тишине звенело оружие. Они снабдили меня только дубиной, по-видимому, не доверив мне саблю или пистолет. Внезапно я врезаюсь в спину человека впереди меня.кто остановился. Он жестоко толкает меня локтем. Это зверюга с кольцом в носу. «Мы здесь», — яростным шепотом объявляет капитан.

Темный силуэт почтового ящика стоит у входа на подъездную дорожку к деревьям. Видна часть дома на высокой лужайке. Я смотрю на все это с недоверием. «Но ведь здесь живут мои родители!» Я задыхаюсь. «Это что?» — говорит капитан, глядя на меня через несколько плеч. «Ничего», — отвечаю я и скрываюсь из виду. Я в шоке.Я слышу вокруг себя бормотание о сказочном сокровище отпускных горок. Мы начинаем трупом по подъездной дорожке. Теперь я вижу машину, которую мне написала мама, которую они пытались продать. В их окнах не светится. Спят, конечно, рано ложатся. Мое сердце болит, лихорадит. Что пиратам может понадобиться от отпускных горок моего старика? Горки хорошие, правда, но стоит ли их налетать? Я прикрываю рот, думая о том, что ждет моих бедных пожилых родителей. Доходим до лужайки. Первый пират бродит по циннии моей матери.Внезапно дубина хлопает в моих руках.

Я мчусь к дому. «Мама! Папа!» Я кричу. «Останови его!» — кричит голос капитана. Вокруг меня грохочут взрывы. «Сохраните боеприпасы, сэкономьте боеприпасы!» кричит голос. Я перекидываю коврик, нахожу ключ, распахиваю дверь и бегу по коридору, крича тревогу. Лампа горит в спальне моих родителей. Я врываюсь. Мой отец сидит на краю кровати в пижамных штанах и надевает очки. Его седые волосы встают сонными прядями.Его вставной зуб в стекле на ночном столике. «Что это за шум и крики?» он говорит. «Что ты здесь делаешь? Я думал, ты на западе общаешься с природой. Почему ты носишь эту забавную повязку на глазу? » «Нет времени на вопросы, нам нужно бежать», — выдыхаю я, таща его за руку. «Давай!» Я плачу, потом, оглядываясь, отпускаю. «Боже мой, где мама?»

Дверь в спальню разбивается о стену. Пираты набивают порог, все черные усы и желтые зубы, платки, натянутые сабли, дымящиеся ружья.»Ха!» кричит капитан. Он чванливо входит в комнату перед своим отрядом. «Что происходит?» — говорит мой отец, вставая на ноги. «Кто эти ужасные люди, они твои друзья?» «Они пираты, папа», — несчастно пробормотал я. Капитан останавливается перед нами и поднимает свою абордаж мне в лицо. Он медленно ставит острие на мой подбородок, так что мне приходится запрокидывать голову. «Мы собираемся повесить тебя за кишки, мятежный пес», — яростно заявляет он, — «Это безобразие!» плачет мой отец.»Как ты смеешь? Прекрати это сейчас же! » «Папа, не надо», — говорю я ему сквозь стиснутые зубы, прищурившись по всей длине лезвия. «Заткнись, седобородый». капитан усмехается. Он быстро и яростно утыкается, и я дергаюсь. «Что мы хотим от вас, — говорит он, обращаясь к моему отцу, но пристально глядя на меня, — так это сказать нам, где именно находятся слайды». Мой отец задыхается. Он поднимает руку перед своей некогда крупной, но теперь иссохшей грудью в жалком жесте неповиновения. «Никогда!» он плачет. «Что ты говоришь?» усмехается капитан.Он медленно нажимает на абордаж, так что мне приходится сгибать спину. «Папа…» — умоляю я краем рта. Наступает долгая смертельная пауза. «Ты думаешь, я буду ждать всю ночь!» капитан яростно вздыхает, и его удар заставляет меня отшатнуться назад к ночному столику, разбивая зубное стекло. «Папа, пожалуйста …» — хнычу я. «Стоп!» плачет мой отец. Его голос срывается. «Они в шкафу, у секретарши». Капитан бледно усмехается. «Ха!» он говорит. Он отрывает саблю резким движением запястья.Я визжаю от боли и хлопаю рукой по подбородку. Смотрю на ладонь: на ней капля крови. Капитан быстро направляется к шкафу, показывая большим пальцем через плечо, указывая на кого-нибудь, кто нас охраняет. «Не плачь, мешок с костями, мы позаботимся о твоих сокровищах для тебя», — говорит он и насмешливо хихикает. Он отталкивает своих людей и распахивает дверь туалета.

Раздаётся ужасный хоровой взрыв. Капитан поднимается в воздух, как тряпичная кукла, и растягивается на полу.У его тела больше нет передней части. Моя мать и ближайшие соседи, все в ночных рубашках, шагают сквозь дым, стреляя из мушкетов и мушкетов. «Сейчас мы им покажем!» плачет мой отец. Пистолеты с кремневым замком цветут в каждой его руке. Они изрыгают пламя. Наш охранник кричит и падает на пол, схватившись за лицо. Мой отец отбрасывает пистолеты. Их место занимают сабля и кинжал. «Прикрой мою спину!» он плачет. Ошеломленный, я делаю то, что он говорит, и стою за его спиной. Я ищу оружие, все, что я могу найти, это дубину, которую я принес с собой.Яростные крики, лязг и взрывы в комнате за моей спиной. Вдруг передо мной врывается пират. Медное кольцо нависает над его неистовым рычанием. Это свинья-садист. Его берсерк одноглазый сверкает на мне. Проклиная его. Я съеживаюсь под своей дубиной, когда его сабля поднимается высоко над моей головой, и плевки его собственных оскорблений брызгают на меня. Моя жизнь мелькает передо мной. Абордажная сабля со свирепой яростью мелькает мимо меня в пол, где она бешено дрожит, опускаясь на кончик. Рука и предплечье все еще прикреплены к его рукоятке, что ужасно, сами по себе.Пират уставился на это зрелище в одноглазом изумлении. Затем его изумление переходит в его грудь, где с глубоким бульканьем в горле, лезвие сабли, которым управляют две невралгические руки, вонзается в его ребра до самого рукоятки, затем удаляется, залитое кровью. Он безжизненно падает на кровать. «С тобой все в порядке?» плачет мой отец, с окровавленным мечом в руках. «Да, я так думаю», — задыхаюсь я, мои колени дрожат. Затем я снова задыхаюсь, в ужасе указывая. «Твое плечо!» Я плачу.»Какие?» говорит мой отец. Он смотрит вниз носом на красное пятно на верхней части руки. «Ах, это просто рана на теле», — говорит он. Он смотрит мимо меня и улыбается, бледный и глупый с отсутствующим зубом. «Что ж, я думаю, что к вечеру мы почти все закончили», — говорит он.

Несколько часов спустя, когда многие вещи были вымыты и позаботились, мы втроем наконец сидим одни на кухне. Ежевичный ликер, который мой отец приносит для особых случаев, открыт на столе.Моя мама вставляет английскую булавку в повязку на его плече. У меня на подбородке пластырь. «Итак, как вы видите, мы уже довольно давно знали о приближении рейда», — говорит мой отец. «Все в округе были очень любезны и любезны, особенно Льюисы из соседнего дома. Надо сказать, мы не ожидали вас увидеть! Но когда пришло время, мы были готовы к ним ». «Я скажу, что ты был». Я согласен. «Но знаете, во всем этом есть еще одна вещь, которую я не совсем понимаю: зачем им ваши слайды?» «О, это», — говорит мой отец.Он ерзает на стуле, и на его лице появляется улыбка любезной самоуничижения, и я понимаю, что он пытается вызвать в памяти жизнерадостных киногероев своей юности. Его зуб снова на месте. «Что ж, я не буду сопротивляться очевидному искушению сказать, что все они« драгоценные камни »…» — вежливо шутит он, делая паузу, чтобы дать этому bon mot понять. «Но на самом деле». он продолжает, «почему-то люди, кажется, очень их ценят». «Вы знали, — перебивает мама, — что в следующем месяце в библиотеке будет выставка слайдов вашего отца?» «Просто их отпечатки», — поправляет ее отец.Но он гордо сияет. «Но за их счет». Он откидывается на спинку стула, закидывает свою не перевязанную бледную руку на спинку сиденья и смотрит на меня с холодным, кривым огоньком в глазах, его характеристика теперь полностью залита водой. «Итак, вы видите. Мистер Авантюрист-Out-West, — говорит он, свет в его волосах, — может быть, мы действительно живем здесь в маленьком тихом городке, и, возможно, мы немного поживем годы … но нам все же удается получить свою долю возбуждение. Разве не скажешь?

*

К нам приходят новости о моем отце.Он лежит в песках. «Ты должна пойти и вернуть его, — говорит моя мать, — и вернуть его для достойного захоронения». «Да, да», — говорю я ей. «Прямо сейчас ты не возражаешь, если я закончу завтрак?»

После завтрака я поднимаюсь в свою комнату. Вскоре меня ищет мама. «О, это ужасно», — говорит она. «Что ты делаешь, просто лежишь?» «Я думаю, что у меня подагра», — говорю я ей. «Мой большой палец ноги убивает меня». «Ерунда», — говорит она. «Люди твоего возраста не болеют подагрой». «Почему нет?» Я требую.«У папы это было. Я унаследовал это ». «Прекрати эту чушь!» она плачет. Ее глаза внезапно наполняются слезами. «Твой бедный отец гниет под чужим солнцем, а его собственная плоть и кровь даже пальцем не пошевелят, чтобы найти его». Я отчаянно корчусь от этого замечания. «Почему я должен?» Я кричу, роясь в сидячем положении. «Была только одна причина, по которой он отправился в погоню в это богом забытое место. А что это было? Я вам скажу, что это было: это потому, что он слышал, что они делают потрясающие компоты! Так что теперь я должен разрушить всю свою жизнь.Я должен рискнуть быть убитым из-за его тяги к компоту? Я говорю, что он может пойти к черту! » Я откидываюсь назад, сердито. Моя мать смотрит на меня с дрожащим лицом. Она, рыдая, выбегает за дверь. Я лежу, глядя ей вслед; Затем я бью кулаком по одеялу, ругаюсь и вытаскиваю себя к началу лестницы.

«Прошу прощения», — кричу я вниз по лестнице в тишину. «Мне жаль. Я пойду. Я с трудом читаю карту, и ты знаешь, как я ненавижу летать, но я пойду.В дверях кухни появляется моя мама. Она смотрит на меня с мрачным лицом. «Никогда больше не повышай на меня голос, как только что в своей комнате», — говорит она. Ее собственный голос тихий, смертоносный. «Я сказал, что мне очень жаль», — строго говорю я. Я делаю шаг к ней. «Я сказал, что ухожу». «Этого недостаточно, — говорит она. «Так на меня кричать». «Мама. Я просто хотел, чтобы вы знали, что я чувствую, — объясняю я. «А как насчет того, как я чувствую!» кричит она. Она топает ногой. «Я устал слышать о твоих чувствах, все, что я слышал от твоего отца, это его« чувства »! А как насчет меня и моих чувств? И вообще, что ты за человек со своей тупой подагрой и жалким страхом перед полетом? «Не говори мне о том, что ты мужчина!» Я плачу горячо.«Ты дурак, вот кто ты!» — кричит она в ответ, катится и выходит в дверной проем. Я делаю ей бледный, непристойный жест. Затем я разворачиваюсь и возвращаюсь в свою комнату.

Я обедаю в одиночестве. После этого я выхожу из дома, не разговаривая с ней. Я иду в центр и после некоторого замешательства нахожу нужное мне консульство. Смуглый улыбающийся молодой человек в гавайской рубашке проводит меня в просторный кабинет. А мощный кондиционер для дронов. «Разве это не тепло?» он приятно протягивает.«Как насчет диетической газировки?» Он возвращается из маленького холодильника с банкой и соломинкой. «Спасибо.» Я говорю ему. Я вздрагиваю. «Что не так?» он говорит. «Ничего подобного, — говорю я ему. «Легкая подагра, вот и все». Он улыбается, несколько раз кивая в знак признания. «Я сочувствую», — говорит он. «Иногда у меня так сильно болит это ухо, что мне приходится всю ночь лежать с огромным клубком ваты, пропитанным парафином». Я смотрю на него. «Нет, нет — подагра , » — говорю я ему быстро. «Мой большой палец ноги.Мочевая кислота. Воспаление сустава ». Он снова смотрит на меня. «Вы уверены, что это то, что подразумевается под» подагрой «?» — с сомнением говорит он. «О да.» — говорю я ему, поерзал на своем стуле, изо всех сил стараясь оставаться любезным. «Но это состояние, которое вы описываете, — продолжает он, искоса осматривая меня, — несомненно, это состояние пожилых людей. Разве ты не слишком молод для этого? » «Это чаще встречается у пожилых людей», — сухо признаю я. «Но это, безусловно, может произойти, если вы моложе». «Понятно», — говорит он. Он молча рассматривает меня. Я смотрю в пол.

«Ну, как бы то ни было, — говорит он. Он улыбается. «Вот карта, которую вы просили». Он подталкивает его ко мне через стол. Он складывает руки перед собой, наклоняет голову и выглядит весело. «А что, если можно спросить». он говорит: «Может быть, вас заинтересует наша огромная, перегретая, невероятно песчаная страна?» «Ой. личные вещи.» — отвечаю я, пожимая плечами. Я чувствую его взгляд на себе. «И кулинария». Я добавить. Я прочищаю горло. «Например. Я слышал о вашем чудесном компоте.Его взгляд становится озадаченным. «Ох, , этот », — наконец говорит он. Он пожимает плечами. «Это не так уж и плохо. Полагаю, если тебе нравятся такие вещи… — Внезапно он смотрит в сторону и хихикает. «Мы всегда должны предупреждать наших посетителей, если вы меня извините, чтобы они были очень осторожны», — хихикает он. Он хватается за живот обеими руками и яростно гримасничает. «Это очищает вас, но хорошо, !» он плачет, громко смеясь. Я смотрю на его движения, и в моем сознании внезапно вспыхивает ужасное озарение.«Подождите, — спрашиваю я его, схватившись за стул, — вы не думаете, что кто-то на самом деле мог — я имею в виду, в данных обстоятельствах, там, в пустыне — вы не думаете, что это когда-либо могло быть фатальным? ” « Fatal ?» он говорит. «О нет, нет… ну. Я полагаю, если бы кто-то просто ел, ел и ел. Но никто не может быть таким глупым ». «Боюсь, я знаю кого-нибудь, кто мог бы». Бормочу я.

В каком-то изумлении я вскакиваю на ноги. «Я должен идти», — говорю я ему. «Спасибо. За все.«Вовсе нет, совсем нет», — говорит он, вставая вместе со мной. Он протягивает руку и скалит зубы. «Восемь пятьдесят, пожалуйста, — говорит он. Я смотрю на него тупо. «Восемь пятьдесят?» Я повторяю. «Для чего? Для этой карты? » «И диетическая газировка», — говорит он. «Диетическая газировка!» Я отвечаю. «Сколько было диетической газировки?» «Два пятьдесят за газировку», — говорит он. «Шесть за карту». «Но это же ограбление на шоссе», — краснею я. Он пожимает плечами, ухмыляется, поднимая пустые руки. «Это кондиционер», — говорит он. «Это невероятно дорого.”

Я прихожу домой в гневе. Я хлопаю входной дверью и шумно топаю в холл, крича маме. Нет ответа. С криком прохожу на кухню. На столе лежит записка. «Я пошел за твоим отцом», — говорится в нем. «Ваш ужин в холодильнике. Вынесите его на некоторое время, прежде чем ставить на плиту. (Возможно, понадобится соль.) »Я безудержно кричу. Когда я выхожу обратно через входную дверь, боль внезапно пронзает мою ногу, так что я идиотски подпрыгиваю и спотыкаюсь по ступенькам крыльца.Я спешу на улицу, скрипя зубами. Я точно знаю, где она. В конце квартала я лазаю по короткому берегу несуществующих железнодорожных путей. Я вижу впереди ее силуэт на фоне заходящего солнца, она идет к автобусной остановке. Меня охватывает такое чувство полного пафоса, что на мгновение я просто останавливаюсь на месте. Она гротескно одета для спасения: шляпа от солнца, открытый зонтик, мой старый рюкзак бойскаута и фляга на спине, ее тонкие икры до колен в моих походных носках, которые раздуваются огромными клоунскими комками между ремнями ее сандалии.»Мама!» — кричу я, снова торопясь за ней. Она останавливается и медленно поворачивается. Она наблюдает за моим приближением. «Что, черт возьми, ты делаешь?» Я требую. Она смотрит на меня и начинает отвечать, но потом ее лицо просто дрожит. Я обнял ее. «Мама, мама…» — шепчу я, похлопывая ее по плечу, а она плачет против меня. «Бедняга, бедняга, — рыдает она, — совсем один, чтобы стервятники придирались». «Мама, все в порядке», — успокаиваю я ее, и у меня в горле образовался большой ком. «Я иду, я же сказал, что все будет хорошо». Через некоторое время я поворачиваюсь и медленно веду ее обратно по темнеющим дорожкам к дому.

Я уложил ее спать, не заботясь об ужине. Она принимает снотворное, снотворное моим отцом, и засыпает раньше, чем я закрываю дверь. Я поднимаюсь в свою комнату. Я мягко включаю игру с мячом и сажусь с поднятой ногой, а карта и мой атлас мира лежат у меня на коленях. Я смотрю на них, мрачно размышляя. На улице ночь теплая и тихая.

Ближе к полуночи внезапно просыпаюсь. Я все еще в кресле. Я протираю глаза. Затем я застываю. Я выключаю радио и мрачно слушаю. Дверь туалета открывается вниз; дребезжание вешалок.Я перешагиваю через атлас, где он упал, выхожу в полутемный холл и после паузы тихонько спускаюсь по лестнице. Дверь в спальню приоткрыта, лампа горит. «Мама», — отчаянно шепчу я, толкаю дверь и заглядываю внутрь. Я задыхаюсь. «Папа…» — бормочу я.

Мой отец смотрит на меня из туалета — устрашающе крепкая версия моего отца, с темно-загорелой кожей, ярко-черными пучками волос на почти лысой голове, огромными черными как смоль солнцезащитными очками. «Да», — говорит он. «Шшш, твоя мать!» Он указывает головой в сторону кровати, где длинноногий, зазубренный нос моей матери высовывается из-под одеяла.«Боже мой, — шепчу я, входя в комнату, — мы думали, что ты мертв!» «Конечно», — говорит он. «Я сам отправил уведомление. И для всех намерений и целей продолжайте рассматривать это как случай ». Я смотрю на него, не веря тому, что слышу. Странное, инопланетное присутствие встречает меня в тапочках с длинными вьющимися пальцами. «Папа, о чем все это?» Я требую. «Зачем ты забираешь всю эту одежду? Что происходит?» «Я новый человек, вот что происходит», — говорит он, добавляя еще одну рубашку к их охапке.На полу лежит открытая сумка с роскошной обшивкой, набитая его пузатым нижним бельем. «Я чувствую себя на миллион долларов», — говорит он. «Я снова чувствую себя ребенком. Вот… — Он перекладывает пачку рубашек, чтобы вытащить что-то из нагрудного кармана. Он жадно усмехается, показывая великолепно белые зубы. «Это рай или нет?» он говорит.

Я смотрю на фотографию его в новом образе, растянувшегося под навесом палатки среди кучи улыбающихся часов, весь в темных очках и такой же пухлый, как он.Я думаю о груде жареных тыкв. «Мне просто нужно было вернуться, чтобы одеться», — усмехается он, возвращая фотографию. «Я чувствую себя идиотом в тех простынях, на которых они бегают». Он кладет рубашки в сумку и лезет в шкаф за дополнительными. Я смотрю на него ошеломленно. «А что насчет мамы?» — наконец спрашиваю я. «А что я?» «Вы достаточно взрослые, чтобы позаботиться о себе», — говорит он. «А что касается твоей матери, у нее есть пенсия и свои воспоминания. И ты », — добавляет он. «Но ты, кажется, не понимаешь», — говорю я ему в отчаянии.«Мама ужасно страдает! Она думает, что ты разлагаешься посреди ниоткуда. Она хочет, чтобы я вернул тебя для похорон ». «Я пришлю еще одно сообщение», — говорит он. «Я скажу, что меня кремировали. Я скажу, что мой прах рассыпан по песку. Я качаю головой, мое недоверие превратилось в боль и отвращение. «Папа, это мерзко», — с горечью говорю я. «Это действительно извращенно». Он резко поворачивается ко мне. «Не осуждай своего отца, мой мальчик, — яростно говорит он. Я смываюсь и глотаю.Наступает грозная пауза. «Есть определенные вещи, — говорит он, — в жизни, о которых ты не в состоянии…» Он хватается за дверь туалета, морщась. «Что не так?» Я спрашиваю. «Моя подагра», — бормочет он, стиснув зубы. «Проклятие!» Он качает ногой в чулке. «Он у меня тоже есть», — выпаливаю я. «Чепуха, — фыркает он, — ты слишком молод. В любом случае, — говорит он, осторожно опуская ногу обратно в ее богато украшенную туфлю, — почему мы спорим! Я здесь ненадолго. Он усмехается. «Пойдем, я принесла тебе кое-что, я хочу, чтобы ты попробовал это на вкус.”

Он наклоняется с большим усилием и, наконец, выходит из глубины мешка с маленьким глиняным горшком. Он снимает крышку и, сияя, протягивает мне горшок. Я всматриваюсь в него, на лужу слизистого пурпурного, зелено-коричневого цвета, которую он содержит. У меня из носа поднимается ужасный резкий запах. «Что… компота ?» Я заикаюсь. «Не компот», — плачет он. «Амброзия! Ничего подобного у тебя никогда не было «. «Нет, спасибо, правда», — протестую я, отворачиваясь. «Я имею в виду, что я не большой поклонник компотов, и ради бога.Папа, в данных обстоятельствах… — О, но ты должен попробовать, — настаивает он, толкая меня горшком. «Нет, но на самом деле», — говорю я ему, отклоняясь и поднимая руки. «И еще я слышал, что это действительно опасно!» «Ерунда, попробуй немного!» он плачет, раздраженно. Я, к сожалению, колеблюсь; затем раздраженно сую пальцем в горшок и сую его в рот.

Меня шокирует привкус чего-то доцивилизованного — очень грубая сладость, частично являющаяся частью животного жира и волос.Я стою, глотая изо всех сил. «Разве это не из этого мира?» — говорит мой отец, выжидающе ухмыляясь. Я открываю рот, как будто собираясь ответить, но из меня выходит только вздох. Я сгибаюсь пополам, хватаясь обеими руками за живот. «Что не так?» — спрашивает мой отец. Такое ощущение, будто кто-то сдавливает мне кишечник плоскогубцами. Все еще согнувшись пополам, я разворачиваюсь и отчаянно выхожу за дверь к ванной.

Я прижимаюсь к горшку, держась за вешалку для полотенец для поддержки, пот выступил у меня на лбу.Меня охватывает пронзительная дрожь. Я со стоном прижимаюсь лицом к полотенцам. В дверь стучат. «Я должен уйти сейчас», — говорит голос моего отца. «Я прощаюсь». «Нет, папа, подожди», — кричу я, морщась. «Одну минуту.» «Нет, нет, я должен идти, мне нужно установить связь», — говорит он через дверь. «До свидания! «Позаботься о своей матери». «Папа, пожалуйста, подожди!» Я плачу, мучительно скручиваясь. «Не бросай нас вот так!» Но я слышу, как его шаги идут по коридору; затем дверь закрывается.

Я наконец выхожу из ванной, бледный и дрожащий на ногах. Зал пуст. Я возвращаюсь в спальню. Там его тоже нет никаких следов; просто немного песка из его тапочек у полупустого туалета. Смотрю на начертания мелких зерен. Затем я смотрю на кровать, где моя мама лежит, храпит, ее хрупкая голова торчит из огромной рябой массы постельного белья. Спустя какое-то время я выключаю лампу и медленно поднимаюсь наверх.

*

Моя мама приходит ко мне с курткой.«Это был твой отец», — говорит она. «Как вы думаете?» Я пожимаю плечами. «Не знаю», — говорю я ей. Я примеряю это. Плечи для меня слишком широкие и громоздкие. Мои предплечья выступают за нижнюю часть рукавов, как колышки. Твид царапается и неприятно пахнет. «Это не для меня», — говорю я матери, снимая его и возвращая ей.

В ту ночь я просыпаюсь внезапно. Призрак моего отца мерцает возле моей кровати. «В чем дело, тебе не нравится мое пальто?» это говорит. «Папа», — говорю я.Я сажусь на подушки и устало потираю глаза. «Это прекрасное пальто, оно мне просто не идет». «Это великолепное пальто », — говорит мой отец. «Больше нигде в мире не найти такого качественного пальто. Вы должны быть благодарны, что у вас есть хотя бы шанс на иметь такое пальто ». «Пожалуйста, — объясняю я, — мне нравится это пальто. Для меня было честью считаться ее наследником. Но мне интересно, заметили ли вы, я оказался высоким и худощавым, в то время как вы невысокие и… и широкие.«В твоем возрасте я был стройным, как тростник», — говорит мой отец, выпрямляясь в полную, колеблющуюся высоту. — Если хочешь знать правду, стройнее, чем ты есть. Конечно, у меня всегда были очень широкие плечи ». «Ты выглядел великолепно. Папа, — согласен. «Я видел фотографии. Но вы понимаете, о чем я вам говорю? Рукава едва доходят до локтей. На мне это выглядит нелепо ». «Вы могли бы изменить это», — говорит он. «Полагаю, да», — с сожалением признаю я. «Как вы думаете, для чего нужны портные», — говорит он. «Да ведь любой портной сегодня отдал бы свои глаза, чтобы работать с такой тканью — я уверен, что они не видели ничего подобного годами! Ты чувствовал этот твид, пробегал по нему пальцами? » «Да, есть», — говорю я ему.«И моя шея. Это отличный твид, настоящий твид. Как вереск и ежевика. «Я не понимаю, что вы подразумеваете под« ежевикой », — говорит он, — она ​​мягкая, как кашемир, на коже. Но слово «вереск» очень точное, очень правильное. Твид такого калибра — это все равно, что носить на плечах землю высокогорья. Шотландское нагорье, откуда родом твид ». «Я прекрасно знаю, откуда берется твид!» Я говорю ему. «На самом деле, это часть Шотландии, которая представляет собой кучу прибрежных островов, для вашей информации, а не высокогорья.«Вы не понимаете, о чем говорите, — говорит мой отец. «Твид родом из Шотландии — высокогорья». «Послушайте, почему мы спорим об этом, — говорю я ему. «Дело в том, что мне нравится, когда моя одежда сидит по размеру. У меня уже есть несколько очень хороших курток, соответствующих этой спецификации, так что все равно большое вам спасибо ». «Что, эта нелепая черная вещь, которую ты носишь, с забавным ошейником?» он говорит. «Пожалуйста, — говорю я ему. «Уже очень поздно, я устала, мне нужно спать, мне очень жаль пальто. Можем ли мы пожелать спокойной ночи? » «Да, спокойной ночи, спокойной ночи», — говорит мой отец.«Если бы я был жив, вы бы даже не подошли к тому пальто, вам бы повезло, если бы вам разрешили посмотреть на него ». «Господи, спасибо», — говорю я ему, набивая подушку. «Ты знаешь, каково быть мертвым, когда твои драгоценные воспоминания возвращаются тебе в лицо?» он говорит. «Помилуйте, пальто не идет!» Я протестую. «Что ты хочешь от меня?» «Не повышай на меня голос», — говорит он. «Разве ты не думаешь, что ты можешь забыть свое место со мной только потому, что меня нет». «Но что вам нужно от и ?» Я спросил его.«Почему вы так ужасно суетитесь по этому поводу?» «Я просто хочу передать вам то, что было моим», — говорит он. «Ты мой сын, я хочу, чтобы ты получил то, что было моим…»

Я не знаю, что на это сказать. В комнате наступает тишина. Призрак моего отца трогательно дрожит в полумраке. — Хорошо, — наконец бормочу я. «Хорошо… если это так много для тебя значит. Хорошо. Я буду носить его … хотя… № , — отчаянно выпаливаю я, — я не буду, я не буду носить эту зудящую, коренастую, зловонную вещь! Я приму это и буду дорожить им как подарок от тебя, но я не буду носить его, потому что он просто не подходит, и это все, что нужно.Папа, — говорю я. Я откидываю одеяло и встаю с постели. «Папа, не будь таким. Куда идешь, вернись ». Я подхожу к окну. «Папа», — кричу я из-за темных кустов.

«Что все кричит?»

Моя мать стоит в дверях в своей ночной рубашке. Она сонно моргает. «О, он очень расстроился из-за этого дурацкого твидового пальто», — говорю я ей. Она смотрит на меня. Она смотрит в сторону и устало качает головой. «Даже в могиле, — говорит она, — он сумасшедший». Прежде чем закрыть дверь, она говорит: «Иди спать, иди спать.Утром отдам соседям.

*

У меня есть бутылка, в которой я держу своего отца. Судьба распорядилась, чтобы он умер и вернулся в виде призрачной миниатюры в стеклянном сосуде. Далее судьба распорядилась, чтобы он переоделся кавалером — ролью, в которой он любил воображать себя в только что прошлой жизни. Однако это не тощая, гибкая, мерцающая фигура кавалера, которого вырезал мой отец. Он крупный, крепкий и приземистый. Но он должным образом одет в большую шляпу с пышными перьями на голове; мягкая струя оборок под его двойным подбородком; ажурные, абажурные манжеты на концах рукавов с буфами; вышитый пояс по диагонали над его подпругой, от которого покачивается глубокая изогнутая гарда его рапиры; замшевые сапоги, которые борются, помятые, до середины бедра.Когда он идет, шпоры слабо лязгают.

Сама бутылка обставлена ​​просто, в соответствии с потребностями моего отца. В нем есть кровать, ковер, пара стульев и стол, за которым мой отец проводит большую часть времени, работая над своими мемуарами. Он выглядит трезвым, солидным и похожим на оруженосца, когда он царапает пером, его чернильница открыта с одной стороны страницы, а его большая шляпа осторожно поставлена ​​с другой.

Раз в неделю, по воскресеньям, он зачитывает вслух свои успехи тонким, хриплым голосом.Для меня сейчас не самые приятные времена. Иногда я не могу удержаться от того, чтобы взломать его декламации, чтобы дать ему понять, что я думаю: что его язык показной, его тон коршун и мелодраматичен, его подбор фактов абсурдно корыстный. Естественно, я не использую именно эти слова, но даже в этом случае мой отец жестоко оскорблен. Он выпрямился в своем наряде, чтобы сразу отвергнуть мое мнение. Я тупица, я неинформирован; Я ничего не знаю ни о чем.Отец надменно щеголяет своим старшинством, многочисленными достижениями своей жизни. «Вам следует послушать, — заключает он, — и, возможно, научиться чему-нибудь для разнообразия». «Возможно, возможно», — бормочу я, поерзал на сиденье, когда его гудок возобновляет работу.

Бывают дни, когда воспоминания не важны. На отца опускается мрачное настроение. Он плюхается в кресло в роскошном, бархатистом мраке. Его великолепная шляпа перевернута на перо на полу. Раскрашенные страницы его рукописи рассыпаны по ковру, бесполезно.Мой отец пьет из кувшина и возмущается своей смертью и заточением как гомункул в безделушке. Его волосы спутаны, маленькие глазки красные, пьяные, одержимые. Он внезапно умоляет меня вытащить пробку из бутылки, чтобы освободить его из плена. Но я не думаю, что это хорошая идея, как я пытаюсь объяснить. Кроме того, я не понимаю, как он вообще мог надеяться пройти через горлышко бутылки. Он проклинает меня за это. Он хватает свою рапиру из другого стула и с ревом толкает бутылку.Снова и снова сверкающая игла его меча прижимается к стеклянным стенам. С воем он срывает с себя рапиру и топчет шляпу по пути к кровати, где он распластывается в агонии, его зубы впиваются в его запястье, слезы текут по его щекам.

Когда выставки моего отца достигают этой жалкой стадии, я снимаю бутылку с деревянной люльки на мантии. Я спешу с ним в ванную. Я наполняю ванну водой и ставлю в нее бутылку. Мягкие неровности поверхности успокаивают отчаяние отца.Его корча начинает утихать; его рыдания стихают. Я тихонько помешиваю воду пальцами. Наконец руки моего отца расслабляются и отпадают; его дыхание меняется. Его комната безмятежно качается. Я слушаю, как он наполняется винным храпом. Замша моего отца потрепана, его бархат в синяках, кружево местами порвано; но в конце концов он спит. Осторожно вынимаю бутылку из ванны и вытираю полотенцем. В эти моменты во мне одинаково смешиваются нежность и ирония. Я несу своего маленького, промокшего, несчастного отца обратно в гостиную.Не толкаясь, я поднимаю его и осторожно, как могу, усаживаю, храпящего, на деревянные подпорки его люльки.

Барри Юграу — писатель и художник-перформанс. Он является автором Беспорядок: борьба одного человека за уборку своего дома и его закон , а также Мужчина выпрыгивает из самолета , Путешественник с привидениями и Печаль секса .

Verso

Рассеянный песок

История сельских мигрантов Китая

Мягкая обложка

Мягкая обложка с бесплатной электронной книгой

£ 19.99 £ 11,99 скидка 40%

320 страниц / июнь 2013/9781781680902

Ebook

Ebook

£ 19,99 £ 11,99 Скидка 40%

Июнь 2013/978 1844679201

в твердом переплете

в твердом переплете с бесплатной электронной книгой

£ 16,99 £ 6,80 Скидка 60%

316 страниц / август 2012/978 1844678860

Отчет из первых рук о крупнейшей миграции в истории человечества

Ежегодно 200 миллионов рабочих из обширных сельских районов Китая путешествуют между городами и провинциями в поисках работы: это крупнейшая миграция людей в истории.Эта незаменимая армия рабочей силы составляет половину ВВП Китая, но представляет собой неорганизованную рабочую силу — «рассыпанный песок», говоря китайским языком, — и наиболее маргинализованную и обнищавшую группу рабочих в стране.

В течение двух лет отмеченный наградами журналист Сяо-Хун Пай путешествовал по Китаю, посещая рабочих на олимпийских стройках, угольных шахтах и ​​кирпичных печах в регионе Хуанхэ, а также на фабриках в дельте Жемчужной реки. Она была свидетельницей исхода беспорядков 2009 года в мусульманской провинции Синьцзян; видел города в руинах более чем через год после колоссального землетрясения в Сычуани; и воссоединилась с давно потерянными родственниками, разлученными с тех пор, как семья ее матери бежала на Тайвань во время гражданской войны. Рассеянный песок — результат ее путешествий: тонко выполненный портрет тех, кто остался позади драматических социальных и экономических достижений Китая.

«Книга Пай исключительна не только по глубине ее исследований, но и тем, что дает возможность высказаться людям, с которыми она дружит. Важно понять человеческую реальность, стоящую за так называемым экономическим чудом Китая ».

— Wall Street Journal

«Бесстрашная журналистика Сяо-Хун Пая — один из самых ярких путеводителей по современному Китаю.

— Панкадж Мишра, автор книги Из руин Империи

«Пай, усердный до конца и пишущий из любви, а не из ненависти к Китай надеется, что сопротивление будет плодотворным ».

— Guardian

«Красноречивый и разносторонний, Scattered Sand не только красноречиво и всесторонне отдает должное все более маргинальному положению [рабочих-мигрантов] в китайском обществе, но и дает полезные вихревые представления о китайской рабочей силе. политика, коррупция в местных органах власти и дискриминация меньшинств, среди прочего.

— Росс Перлин, Daily Beast

«Результат тщательного информирования наиболее маргинализированных граждан Китая показывает, что можно обнаружить, несмотря на официальные препятствия».

— New Statesman

«Пай делает трудную вещь: ловко совмещает личные свидетельства со статистикой. После некоторых особенно жутких наблюдений от первого лица никто не задается вопросом, не слишком ли это ужасно, чтобы быть правдой в целом ».

— Джонатан Мирски, Literary Review

«Рассеянные пески» отражают печаль, стойкость и гнев миллионов китайских внутренних и международных мигрантов.В этой увлекательной книге без особых усилий переплетаются отдельные голоса, редко слышимые англоязычной аудиторией, с историей, политикой и экономикой, которые определяют истории мигрантов и их выбор ».

— Бриджит Андерсон, автор книги Делая грязную работу: Глобальная политика домашнего труда

«Сяо-Хун Пай привносит свои знания в историю Китая в подробное исследование тяжелого положения миллионов крестьян, ищущих работу в стране. Быстро развивающиеся города Китая и, в противном случае, другие страны … Мрачный, но острый взгляд на темную сторону процветания Китая.»

— Обзоры Киркуса

« Китайское «чудо» проверяется наяву в этом увлекательном разоблачении … Книга является трогательным вкладом в растущую литературу о новом Китае, она окажется актуальной для всех, кто заинтересован в продолжающихся дебатах. вокруг трудовых мигрантов в условиях глобализированной экономики ».

— Publishers Weekly

«Он фокусируется на современном Китае, где масштабы сельской миграции — более 130 миллионов мужчин и женщин покинули свои родные провинции в поисках работы — делают демографические дебаты о современной Европе ограниченными. и истеричный.Он отдает дань уважения классу людей, которые, хотя и возвышались при Мао как революционный авангард, постоянно сталкиваются с угрозой обнищания. Он усиливает звуки — жалобные песнопения, отчаянные прошения, истощенные молитвы, скептические проклятия — которые часто заглушаются стенториальным бустеризмом государственного громкоговорителя ».

— Observer

«В документировании жизней и смертей, сопровождавшихся ошеломляющими лишениями и столь же ошеломляющим достоинством, [Пай] значительно помогает ее стиль, сдержанный и рабочий.У нее нет топора, и она не опустится до жалости; она здесь, чтобы рассказать нам, что происходит на полях и фабриках того мира, в котором мы живем ».

— Книжные новости

В поисках двух песчинок ~ Детские сказки

Слушайте, пока читаете! Спасибо Elderberry Tales

СЛУЧИЛОСЬ, что с запада подул сильный и горячий пустынный ветер. Само небо почернело от песка. Лицо солнца было скрыто от мира.Молодой путешественник пробирался через пустыню и не знал, куда идти и в какую сторону свернуть. Песчаная буря была такой сильной, что он не видел даже ушей своей лошади.

Он подумал: «Моя единственная надежда — плыть по направлению ветра. Если я остановлюсь, ядовитый ветер обожжет мои легкие, и мое тело покроется песком. Если я пойду в любом другом направлении, я обязательно проиграю. мой путь и умру «.

И он закрыл лицо головным платком и пошел по направлению ветра.Со временем его лошадь нашла башню. «Наконец!» — подумал он с большим облегчением. «Здесь укрытие от злого ветра!» Итак, он и его лошадь вошли в прохладное темное убежище башни.

Когда он счищал песок с глаз и волос, он услышал голос. В нем говорилось: «Ты человек или ты джин? Или ты злой дух ветра?»

Человек, которого звали Али, ответил: «Я человек, а ты что?»

Тогда перед его глазами возникла молодая женщина, и взгляд ее пронзил сердце Али.Она сказала: «Я тоже человек, но я потерялась в этой буре. Меня унесло ветром, и я не знаю, куда идти, опасаясь ядовитого ветра и ужасных духов ветра, летающих в небе. »

Али сказал молодой женщине: «Здесь у нас есть убежище, пока не стихнет ядовитый ветер. Но скажи мне, как тебя зовут?»

Молодая женщина ответила: «Что касается моего имени, я ничего не скажу вам о нем. Что касается вас, я не должна разговаривать или разговаривать с вами, так как я девушка, а вы мужчина.«

Али очень хотел узнать имя девушки и поговорить с ней. Он подвел ее к двери башни и указал на воющие облака. Он сказал: «Весь воздух наполнен песком, и нет места, в котором не было бы ни частицы песка!»

Девушка сказала: «Да, это действительно так».

Затем Али спросил: «Боится ли одна песчинка другой песчинки и избегает контакта с ней? Скорее, песчинки не боятся друг друга, когда их разносит ветер.Мы с тобой всего лишь песчинки, унесенные ветром. Мы не можем ни бояться друг друга, ни избегать друг друга, потому что такова наша судьба ».

Девушка увидела, что Али сказал правду. Она сказала: «Меня зовут Сальма, и я дочь Хусейна».

Али и Сальма провели день в искренней беседе, в то время как шторм бушевал с величайшей из ярости. Часы пролетели незаметно, и случилось так, что Сальма влюбилась. Они заснули, а когда Али проснулся, мир был темным, а Сальмы больше не было.Он бросился к двери башни и увидел, что ветер утих и буря утихла. Когда он попытался пойти по следам Сальмы на песке, они вскоре затерялись под свежим песком.

Али горевал, хотя и не хотел плакать. Он беспокоился: «Она дочь арабов, но арабы столь же многочисленны, как песчинки в пустыне. Где же тогда я найду среди этих миллионов Сальму, дочь Хусейна? Она не сказала мне, где она жила.Две песчинки могут сойтись во время шторма, но теперь они разошлись.Что объединит их? »

Али бродил по стране в поисках молодой женщины Сальмы. Он был так горестен из-за ее потери, что даже не перестал причесываться и подстригать бороду. Он спрашивал в каждом городе и деревне: «Здесь живет Хусейн и есть ли у него дочь Сальма?» Однако никто не ответил ему, и его люди посчитали его сумасшедшим, потому что они думали: «Есть сотни и сотни людей по имени Хусейн и сотни и сотни девушек по имени Сальма. Что мы можем знать о девушке, которую он ищет?»

Али скитался из города в город и из племени в племя.Он не мог ни работать, ни заниматься каким-либо делом, так как мог думать только о своей потерянной любви.

Однажды, когда он бродил истощенным и утомленным, на своей лошади, которая также стала тощей и голодной, на мир пришел дождь, и река поднялась и вышла из берегов. Али и его лошадь едва не утонули во время наводнения. Увидев вдали холм, он поплыл и нырнул в грязь на своей лошади, пока не достиг его. Он упал вперед, его легкие были почти заполнены водой, и его желудок потерял сознание от недостатка еды.Он был близок к смерти у насыпи, но молодая женщина бросилась в воду и спасла его и его лошадь. Представьте себе изумление Али, когда он осознал, что девушка, которая спасла его, была не кем иным, как Сальмой!

Она посмотрела в лицо Али. Она улыбнулась и сказала: «Когда две песчинки сдвинуты вместе ветром, ветер разнесет их на части. Но когда две песчинки снова встретят друг друга, они навсегда останутся вместе и никогда не расстанутся».

No related posts.